Революция

– Ну что, братцы, все вы вызвались добровольцами на это опасное дело. Наша задача – как можно дольше удержать перевал Шит-Рака, через который вот-вот пойдут войска Британской Индии. Мы должны дать жителям кишлака Хорог время, чтобы они смогли уйти в Магриб и дальше в Туркестан. В наш, Русский Туркестан. Как сказал тогда ещё подполковник Ионов при образовании пограничного поста Шаджань: «С нами Бог! За нами Россия!» И эти слова стали девизом Памирского отряда. – Штабс-капитан Баштырев медленно обвёл взглядом три шеренги застывших по стойке смирно бойцов-добровольцев, которых было чуть больше сотни. – Помните, братцы, за нами Россия! И мы должны её защитить!

– С нами Бог! За нами Россия! – привычно и слитно рявкнули в ответ бойцы отряда, среди которых были и мусульмане, и буддисты.

– Вольно! Разойдись! Офицеры и вольноопределяющиеся, ко мне! – отдал команды Баштырев и отошёл в тень от тополей, которые окружали плац штаб-квартиры Памирского отряда, расположенной рядом с кишлаком Хорог.

Вслед за штабс-капитаном в тенёк прошли два вольноопределяющихся, сотник и подпоручик. Баштырев посмотрел на четырех молодых людей и тяжело про себя вздохнул. Самому старшему из них, сотнику, не было и двадцати семи лет. И с его сорока семью годочками они для штабс-капитана были как дети.

Да… Сорок семь лет назад в небольшом городе Витебске с населением меньше тридцати тысяч, половина из которых говорила на идиш, в семье учителя русского языка Баштырева Валентина родился долгожданный сын Владимир. В двадцать лет по велению сердца Владимир поступил вольноопределяющимся в Минский пехотный полк, чтобы принять участие в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Участвовал в переправе через Дунай, в течение пяти месяцев в составе полка удерживал на Шипке перевал через Балканы против бешеных атак войск Сулеймана-паши. Там в самом конце Шипкинского сидения был ранен.

Госпиталь, знак отличия военного ордена Святого Георгия IV степени, комиссионная сдача экзаменов, и с погонами подпоручика в составе Дагестанского пехотного полка Баштырев попадает в военную экспедицию против текинцев, которой командовал знаменитый Белый генерал Скобелев.

И так уж получилось, что вся его дальнейшая служба оказалась связанной с Туркестаном, а потом и с Памиром. Тринадцать лет назад, в 1891 году, напросился охотником в рекогносцировочную партию тогда ещё подполковника Ионова на Памир, а потом и прижился в Памирском отряде. А то, что только до штабс-капитана дослужился к таким годам, так не всем полковниками и генералами быть.

Да и образовательного ценза не хватает для погон с двумя просветами. Зато опытнее него офицера-пограничника на всём Памире не найдёшь. За что и ценили «пятнадцатилетнего» штабс-капитана все командиры сменного Памирского отряда Туркестанского военного округа. Тем более что у Баштырева за время службы к солдатскому Георгию добавился белый крестик офицерского Святого Георгия IV степени и золотое оружие, не считая других наград.

– Всё готово? – обращаясь к офицерам и вольноопределяющимся, произнёс Баштырев.

– Так точно, господин штабс-капитан, – ответил за всех сотник Карпов.

– Патронов бы ещё, Владимир Валентинович, и лент пулемётных к «максимам». В бою их некогда заряжать будет, – прищурив глаза, произнёс вольноопределяющийся Галковский.

Несмотря на то что вольноопределяющемуся было всего двадцать три года, его волосы черного цвета были усеяны седыми прядями, а правая височная область была полностью седой.

Эту седину Михаил заполучил, участвуя добровольцем в англо-бурской войне. Его друг и ещё один вольноопределяющийся, который стоял перед штабс-капитаном, Нехорошев Николай Иванович, также был участником той войны. И к ним в отряде офицеры обращались исключительно по имени и отчеству, а за глаза называли «преторианцами».

Михаил и Николай, оба из семей потомственных купцов, в 1899 году пытались поступить в Военное топографическое юнкерское училище, но не прошли по конкурсу. Решили остаться в столице и готовиться к поступлению в училище в следующем году. На двоих сняли однокомнатную квартиру в доходном доме, благо были из хорошо обеспеченных семей. А в октябре одними из первых в Российской империи уехали добровольцами в Преторию, воевать на стороне буров.

В основном туда ехали волонтеры из Голландии, Германии, Италии, Португалии, но были и русские. По словам «преторианцев», отношение буров к иностранным добровольцам было доброжелательным. Прибывшие получали пятнадцать дней на акклиматизацию и подготовку к боевым действиям. Каждый волонтер, вступающий в отряд бурских командос, давал подписку оставаться в стране до окончания войны и после этого бесплатно обеспечивался парой одежды, белья и сапог, ложкой, вилкой и ножом, ружьем, патронташем, фляжкой для воды, бурской широкополой шляпой с гербом Трансвааля, непромокаемым плащом, лошадью, седлом и полным довольствием, исключая денежное содержание.