Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

затем представил в Ставку Верховного главнокомандующего свой доклад: «...Наибольшее беспокойство вызывает в Германии вопрос о народном продовольствии. Действительно, Германия несмотря на исключительно счастливый урожай минувшего года не может прожить до нового урожая средствами своих и оккупированных земель. Управление продовольственного диктатора сознает, что уменьшение количества дневного питания не разрешает грозного вопроса, а является лишь паллиативным средством к отдалению военной катастрофы. Развив государственный утилитаризм до крайних пределов, германское правительство считает, что право на прокормление имеют лишь те граждане, которые приносят какую-либо пользу в деле обороны страны. Исходя из этого принципа, германские власти насильственно реквизируют у населения пищевые продукты, распределяя их среди войск и лиц, занятых работой на нужды армии. ...Дневная порция пропитания населения и армии строго регламентирована, и, если армия живет впроголодь, то население Германии голодает в прямом смысле слова. Количество домашнего обеда не может превышать определенной нормы; карточки же, определяющие право получения обеда в ресторанах, во-первых, не обеспечивают действительного получения обеда за недостатком пищевых продуктов, а, во-вторых, количество пищи, определенной на одну порцию, столь незначительно, что для полного удовлетворения голода требуется съесть два-три обеда, что совершенно недостижимо. ...По мнению моему, германское правительство сознает, что разрешение вопроса о продовольствии армии и населения выше его сил, почему оно делает в последнее время усилия, могущие, однако же, привести к социальному краху... имею в виду первый опыт, известный истории человечества, - опыт введения всеобщей трудовой повинности под надзором чинов военного ведомства. Пока лишь осуществлена трудовая повинность мужчин в возрасте примерно, от 16 до 60 лет, но уже из смысла германской печати последнего времени видно, что правительство помышляет о принудительном привлечении и женщин к общественному труду». (См. Резанов А.С. Штурмовой сигнал Милюкова. Париж, 1924. С. 21-23.)

важности роль. С громадным напряжением следят за всеми этапами ее развития в Европе. По вопросу о русской революции вся Европа разделилась на две враждебные друг другу части: на демократию и на реакцию. Все, свидетельствующее о силе революционной демократии России, всякое проявление мощи русской революции, всякая победа ее с радостью приветствуются международной демократией, и, наоборот, проявление слабости, падения русской революции с злорадством встречаются международной реакцией. Неудача русской революционной армии вызвала бурную радость, как свидетельство о том, что русская революция скомпрометировала себя. Правящие круги Европы говорили: «Смотрите, вот что значит революционизировать армию, произвести переворот во время войны». Все репрессии, начавшиеся после этих печальных событий в России, встречались с большой радостью в реакционной прессе Европы. Она поднимала радостный вой по поводу распада революционного движения. И то же самое происходило по поводу всяких сведений, приходящих из России.

Мы должны помнить, что русская революция отражается в Европе. Мы это помнили и говорили, что, если революционная демократия России изолирует себя от международной демократии, революция погибнет. И мы должны так действовать, чтобы усиливать европейскую демократию. [...]

Франция от войны совершенно обескровлена, на улицах Парижа, всегда оживленных, многолюдных, очень мало людей, а в особенности мужчин, поражает обилие женщин в трауре. Деревни совершенно пусты, сплошь да рядом заколочены двери и окна, ибо мужчины на войне, а женщины на заработках; остались одни старики, больные и дети. Мы проезжали мимо великолепных полей, совершенно не возделанных. Продовольственный кризис во Франции силен.

Конечно, нет такого недостатка, как в Москве и Петрограде, ибо транспорт лучше, организация лучше, голода поэтому нет. Но истощение чрезвычайно сильно, и жажда мира сильна в рабочем классе и в широких кругах демократии. Мы упрекали представителей французского большинства в том, что они не борются со своим правительством за достижение мира.

Между прочим, когда они приехали из России, они стали агитировать за Стокгольмскую конференцию. Как изменились французские социалисты после посещения России! До посещения России они принадлежали к правому крылу французского социализма, они не пользовались никаким влиянием в рабочем классе, потому-то правительство так легко выдало им паспорта. Но потом, по приезде из России, они стали вести совершенно другую политику, и они стали пользоваться влиянием даже в меньшинстве. И вот, когда они провели решение участвовать в Конференции, когда они повели борьбу за пересмотр договоров, буржуазная пресса стала осыпать их нападками, стала упрекать их, что они продались русской революции, что им не дороги интересы Франции, что они делают дело России. В парламентской борьбе они сделали много шагов, чтобы добиться пересмотра договоров.