Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.)

Во внеэлитных слоях указанные трудности чаще списывали на войну как таковую. Мир же представлялся желанным избавлением от всех этих неурядиц. «Я убежден, что если бы сегодня был заключен мир, то завтра у нас все магазины были б завалены всякой всячиной», – писал 14 октября 1916 г. нотариус Андреев из Одессы М.К. Богоявленскому в Москву[423].

Что касается крестьян, то антивоенные настроения среди них осенью 1916 г. проявились в связи с возможностью призыва старших возрастов. 17 ноября 1916 г. М.П. Новиков из деревни Боровково Тульской губернии бросал упрек депутату-кадету В.А. Маклакову: «Видимо поддерживаемые Вами и Вашей фракцией истребительные лозунги для продолжения никому ненужного безумия войны не остановятся на 45-летих, а придется ещё и ещё приносить жертвы и все только ради удовлетворения какого-то самолюбия небольшой группы властолюбцев»[424].

М.П. Новиков в своё время был корреспондентом Л.Н. Толстого. В 1914 г. вместе с некоторыми другими последователями писателя он подписал воззвание против войны «Опомнитесь, люди-братья!», за что около года просидел в тюрьме под следствием, но по суду вместе с другими участниками подписания воззвания был оправдан и освобожден из-под стражи.

Новый всплеск антивоенной активности М.П. Новикова произошёл после того как 2 декабря 1916 г. Государственная дума отвергла официальное предложение Германии, направленное ко всем странам Антанты, немедленно приступить к мирным переговорам. 3 декабря крестьянин-толстовец с гневом обратился к депутату А.Ф. Керенскому: «Стыдно и больно до слез, что единственная наша опора – народные представители – с самого начала этой безбожной и никому не нужной войны стали провокаторами и изменниками и помогают жестокому правительству избивать и уничтожать ни в чем не повинный народ, и теперь, когда немцы сами желают мира, они делают все возможное, чтобы этого не могло случиться»[425].

Миротворческая инициатива Германии получила довольно широкий отклик в крестьянской среде. Именно в связи с ней в перлюстрированной переписке впервые появляются призывы к прекращению войны. В их ряду, кроме процитированного выше письма Новикова можно назвать послание К. Сахарука из Новгородской губернии от 3 декабря 1916 г. А.Ф. Керенскому (такое же письмо было послано им и Милюкову). «Дай Бог, чтобы предложение Германии приступить к мирным переговорам, было принято», – выражал надежду Сахарук, добавляя: «Все крестьяне при встрече со мной только и говорят: пошли Ты, Господи, скорей мир, полно проливать невинную кровь»[426]. Непримиримая позиция депутатов вызвала недовольство сельских жителей. «Государственная дума не вправе кричать на весь свет, что она не согласна принимать мирные предложения Германии, еще не зная, в какой форме они будут, и что Германия будет предлагать», – писал 5 декабря 1916 г. на имя М.В. Родзянко «уполномоченный от имени более двухсот граждан Рыбинска и Рыбинского уезда» В. Васильев, – «Народ желает, чтобы, пока не поздно, был заключен мир»[427].

Но депутаты были непреклонны. Член фракции кадетов Ф.И. Родичев свёл немецкую инициативу к неприемлемому предложению: «просите прощения – я подумаю»[428]. Интересно, что сторонниками войны до победного конца показали себя даже правые. «Предложение мира – одна демонстрация и вместе провокация», – писал 5 декабря 1916 г. входивший в их фракцию Г.А. Шечков. «Надеются немцы возбудить у нас всех тех, которые с первого дня войны мечтали не о победе, а только о мире, во что бы то ни стало», – разъяснял депутат. Но, добавлял он, «это им не удалось»[429]. Примерно также рассуждал прогрессивный националист

А.И. Будрин, считавший, что «враг германец» «предлагает мир как брошенную кость, авось мол, перессорятся»[430]. Конечно, среди депутатов присутствовали и сторонники прекращения войны. Но они не решались открыто высказаться. Так священнослужитель С.Н. Остроумов (фракция земцев-октябристов) хотя и полагал, что «союзникам пора бы подумать о прекращении кровопролития», но не говорил об этом публично, сознавая, что подобное заявление «от октябриста-священника вызовет бурю негодования». Причем «тем сильнее будет это негодование, что многие из негодующих будут чувствовать справедливость заявления»[431].