Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.)

Ориентацию Милюкова, в отличие от выжидательной и половинчатой линии Новгородцева – Устрялова, действительно можно назвать «германофильской». ЦК по воспоминаниям лидера кадетов её «решительно осудил» на майской конференции партии Народной Свободы[636]. Впрочем, эта информация противоречит его же дневнику. В нём указано, что цитированное выше письмо было написано 13 июня (31 мая), т. е. когда майская конференция уже закончилась[637]. Поэтому следует согласиться с Н.Г. Думовой, полагавшей, что о перемене Милюковым ориентации его московские коллеги не знали вплоть до июня 1918 года[638]. Таким образом, на московской конференции КДП, состоявшейся 26–28 мая 1918 г. позиция председателя партии не была представлена. Борьба велась между антантофильским большинством и защитниками тактики «свободных рук».

С основным докладом на конференции выступил М.М. Винавер. Он признал, что «для свержения большевиков ориентация на Германию действительно является наилучшим, наиболее скорым и решительным средством», в то время как союзники «не могут, да, по принципиальным соображениям, быть может, и не желают оказать России содействие в свержении большевиков»[639]. Это создаёт благоприятную почву для распространения германской ориентации. Однако Винавер, уверенный в конечной победе Антанты, призвал не поддаваться пораженческому соблазну и «громко заявить, что эта тенденция ничего общего с международными интересами России не имеет»[640].

Сущность «политики свободных рук» следом изложил Н.В. Устрялов, но его аргументация не получила поддержки[641]. Конференция приняла постановление одобряющее доклад Винавера. В особом коммюнике было подчеркнуто, что партия Народной Свободы «всегда отстаивала во внешней политике необходимость участия России в антигерманской коалиции», а «сплочение общественного мнения около этой идеи, национальное объединение во время войны и «резко отрицательное отношение к идее сепаратного мира с Германией явились в значительной мере результатом деятельности партии»[642].

Резолюция, принятая по докладу Винавера, по мнению Н.В. Устрялова имела далеко идущие последствия. После неё отпала возможность поссорить Германию с большевиками. Немцы теперь не видели приемлемой альтернативы правительству Ленина[643].

Нет сомнения, полагал А.И. Деникин, что на решение вопроса об ориентациях «повлияла и та общая концепция, которая связывала с Германией – идею реакции или, во всяком случае, монархической реставрации, с Согласием – торжество либерализма или республиканского строя»[644].

Ради верности своим идеологическим принципам кадеты отказались от власти, которая сама шла им в руки. Это дало им возможность заявить на конференции в Екатеринодаре (29–31 октября 1918 г.): «мы союзникам не изменяли» и «союзники обязаны это учесть». В награду конституционные демократы рассчитывали на содействие Антанты в борьбе с большевиками[645]. Однако Англия и Франция, действуя сугубо прагматично, не считали себя связанными какими-либо обязательствами в отношении тех или иных политических сил в России, включая кадетов. Это и предопределило историческое поражение партии Народной Свободы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Состояние правящей элиты во время Первой мировой войны можно охарактеризовать как кризисное. Внутри правящей верхушки царской России отсутствовало внутреннее единство. Элиту раздирали противоречия. Во многом они являлись продолжением тех конфликтов, которые существовали внутри российской элиты в период кануна Первой мировой войны. Для предвоенного десятилетия было характерно глобальное противостояние Англии и Германии. Часть российской элиты во главе с Николаем II стремилась удержать своё государство в стороне от британо-германского конфликта. Царь пытался балансировать между Францией и Германией, одновременно дистанцируясь и от Германии, и от Англии.

Другая часть правящей элиты наоборот стремилась прочно встроить Россию в Антанту. В этом с ней была солидарна контрэлита в лице кадетов. Именно общие внешнеполитические симпатии являлись в 1914–1916 гг. единственным, что объединяло антантофильскую часть элиты и большинство контрэлиты. Эти общие симпатии обеспечили возможность взаимодействия между антантофилами из элиты и кадетами с целью изоляции Николая II. Названная возможность для кадетов была чрезвычайно ценна. Она открывала перед ними перспективу трансформации политической системы России в желательном для них направлении. Ради этого они и пошли на создание Прогрессивного блока. Ранее, строго блюдя чистоту партийных риз, кадеты не шли на формальную блокировку даже с октябристами. Теперь же не погнушались пойти на союз с идеологическими противниками – националистами, поступившись ключевыми положениями своей партийной программы и рискуя лишиться поддержки своего традиционного оппозиционного электората.