Революция без насилия

Хотя я и решил из чувства долга принять участие в войне, мне не пришлось участвовать в ней непосредственно. Более того, я вынужден был и в эту критическую минуту прибегнуть к сатьяграхе, так сказать, в миниатюре.

Я уже говорил, что, как только наши фамилии были включены в списки, для руководства нашей военной подготовкой был назначен офицер. У нас сложилось мнение, что он наш начальник лишь в вопросах чисто технических, а во всем остальном во главе отряда буду я, и я буду нести непосредственную ответственность за его внутреннюю дисциплину. Иными словами, командир может отдавать распоряжения по отряду только через меня. Но офицер сразу же рассеял наши иллюзии.

М-р Сорабджи Ададжаниа был человеком проницательным. Он сразу же предупредил меня.

– Остерегайтесь этого человека, – сказал он, – он, по-видимо-му, собирается нами командовать. Мы не станем его слушаться. Мы готовы принять его только как инструктора. Но и юноши, назначенные им для нашего обучения, также считают, будто они здесь затем, чтобы распоряжаться нами.

Юноши, присланные обучать нас, были студентами из Оксфорда. Офицер назначил их капралами.

Я тоже обратил внимание на своеволие офицера, но просил Сорабджи не волноваться, и постарался успокоить его. Но убедить его было не так-то просто. Он с улыбкой возразил мне:

– Вы слишком доверчивы. Эти люди обманут вас, а когда вы раскусите их, то будете убеждать нас прибегнуть к сатьяграхе, и на нас навлечете несчастье и сами попадете в беду.

– Что еще, кроме горя, может вас ожидать, если вы соединили свою судьбу с моею? – ответил я. – Сатьяграх рожден, чтобы быть обманутым. Пусть офицер обманывает нас. Разве я не повторял десятки раз, что обманщик в конце концов обманывает самого себя?

Сорабджи рассмеялся.

– Хорошо, – сказал он, – продолжайте обманываться. Вы когда-нибудь найдете смерть на путях сатьяграхи и увлечете вместе с собою несчастных смертных вроде меня.

Эти слова напомнили мне о том, что писала мне покойная ныне мисс Эмили Гобхаус относительно несотрудничества: «Я не удивлюсь, если наступит день, когда ваша борьба за истину приведет вас на виселицу. Да укажет вам господь правильный путь и да защитит вас!»

Разговор с Сорабджи произошел сразу же после назначения офицера. Через несколько дней наши отношения с ним достигли критической точки. Когда я стал принимать участие в строевой подготовке, мои силы после двухнедельного поста едва начали восстанавливаться, а до места занятий приходилось идти около двух миль. Я заболел плевритом и почувствовал, что очень ослаб. В таком состоянии мне предстояло провести еще два дня в лагере. Все наши люди остались там, я же вернулся домой. Тут мне и представилась возможность прибегнуть к сатьяграхе.

Офицер еще грубее стал проявлять свою власть. Он давал понять, что считает себя нашим начальником по всем вопросам, военным и невоенным, в то же время давая почувствовать, что означает эта его власть. Сорабджи прибежал ко мне. Он вовсе не был склонен сносить такое своеволие и сказал мне:

– Все приказания мы должны получать через вас. Мы все еще в учебном лагере. На нас обрушивается град самых нелепых приказаний. Возмутительно, что к нам и к юношам, которых прислали обучать нас, относятся по-разному. Необходимо обо всем этом поговорить с офицером, иначе мы не можем продолжать службу. Индийские студенты и все остальные, вступившие в наш отряд, не желают выполнять нелепые приказы. Мы взялись за дело, движимые чувством собственного достоинства, и немыслимо мириться с такими надругательствами.

Я сообщил офицеру о поступивших жалобах. Он ответил письмом, в котором предлагал изложить эти жалобы в письменном виде; вместе с тем он просил «внушить тем, кто жаловался, что наиболее правильный путь для них – направлять такие жалобы мне через назначенных командиров отделений, которые в свою очередь доложат эти жалобы мне через инструкторов».

Я ответил, что не претендую ни на какую власть, что в военном отношении я не более как частное лицо, но что в качестве главы добровольческого отряда я прошу разрешения выступать неофициальным представителем добровольцев. Кроме того, я указал на те жалобы, которые поступили ко мне, а именно: что назначение капралов без учета желания членов отряда вызвало резкое недовольство и что их следует отстранить, предложив отряду самому выбрать капралов с последующим утверждением их.

Это предложение пришлось офицеру не по вкусу; он ответил, что избрание капралов отрядом противоречит установленному в армии порядку, а отстранение уже назначенных вконец подорвет дисциплину.

Мы созвали общее собрание отряда, на котором приняли решение отказаться от дальнейшего несения службы. Я указал отряду на серьезные последствия сатьяграхи. Однако значительное большинство голосовало за резолюцию, согласно которой в случае, если назначенные капралы не будут отстранены и члены отряда не получат возможность выбрать вместо них новых, отряд будет вынужден воздержаться от прохождения строевого обучения и выезда в лагерь по субботам.