Революция без насилия

– Умение Фирузшаха, – не раз говорил он, – основано на глубоком знании права. Он наизусть знает теорию судебных доказательств и все прецеденты по 32-му разделу. Чудесная сила аргументации Бадруддина Тьябджи внушает судьям благоговение.

Рассказы об этих столпах права лишали меня присутствия духа.

– Нередко случается, – добавлял он, – что адвокат влачит жалкое существование в течение пяти-семи лет. Вот почему я избрал карьеру стряпчего. Если вам удастся года через три стать независимым, можете почитать себя счастливчиком.

Расходы мои росли каждый месяц. Я не в состоянии был открыть адвокатскую контору и одновременно с этим готовиться к профессии адвоката, так как не мог уделять занятиям всего внимания. У меня появился известный вкус к теории судебных доказательств. С большим интересом я прочел «Индийское право» Мейна, но все еще никак не мог решиться взять какое-нибудь дело. Я чувствовал себя невероятно беспомощным, словно невеста, впервые входящая в дом будущего свекра.

Приблизительно в это время я взялся за дело некоего Мамибая. Это было совсем мелкое дело. Мне сказали:

– Вам придется заплатить комиссионные посреднику.

Я решительно запротестовал.

– Но даже такой известный адвокат по уголовным делам, как X, зарабатывающий три-четыре тысячи в месяц, тоже платит комиссионные.

– Мне незачем подражать ему, – возражал я. – С меня достаточно и 300 рупий в месяц. Отец зарабатывал не больше.

– Теперь другие времена. Цены в Бомбее чудовищно возросли. Надо быть практичным.

Но я был непреклонен. Я не заплатил комиссионных, тем не менее дело Мамибая получил. Оно было очень простым. Гонорар свой я определил в 30 рупий. Дело, по-видимому, не могло разбираться дольше одного дня.

Мой дебют состоялся в суде по мелким гражданским делам. Я выступал со стороны ответчика и должен был подвергнуть перекрестному допросу свидетелей истца. Я встал, но тут душа моя ушла в пятки, голова закружилась, и мне показалось, будто помещение суда завертелось передо мной. Я не мог задать ни одного вопроса. Судья наверное смеялся, а адвокаты, конечно, наслаждались зрелищем. Но я ничего не видел. Я сел и сказал доверителю, что не могу вести дело и что пусть он лучше наймет Пателя и возьмет мой гонорар обратно. М-р Патель был тут же нанят за 51 рупию. Для него это дело было, разумеется, детской игрой.

Я поспешил уйти, так и не узнав, выиграл или проиграл дело мой клиент. Я стыдился самого себя и решил не брать никаких дел до тех пор, пока у меня не будет достаточно мужества, чтобы вести их. И действительно, я не выступал в суде до переезда в Южную Африку. Мое решение было продиктовано не моей добродетелью, а необходимостью. Не было ни одного глупца, который доверил бы мне дело, зная наверняка, что проиграет его!

В Бомбее для меня нашлась другая работа – составление прошений. В Порбандаре конфисковали землю одного бедного мусульманина. Он обратился ко мне как к достойному сыну достойного отца. Дело его казалось безнадежным, но я согласился написать прошение, возложив на истца расходы по перепечатке текста. Я составил прошение и прочитал его своим приятелям. Они одобрили прошение, и это до некоторой степени внушило мне уверенность, что я достаточно подготовлен для составления юридических бумаг, что действительно так и было.

Мое дело могло бы процветать, если бы я составлял прошения без всякого вознаграждения. Но тогда я не имел бы никакого дохода. Поэтому я стал подумывать о том, чтобы заняться преподаванием. Английский язык я знал довольно прилично и охотно преподавал бы его в школе юношам, готовящимся к поступлению в высшие учебные заведения. Это позволило бы мне покрывать хоть часть своих расходов. В газетах я прочитал объявление: «Требуется преподаватель английского языка для занятий по часу в день. Вознаграждение 75 рупий». Объявление исходило от известной в городе средней школы. Я написал письмо, и меня пригласили на беседу. Шел я туда в приподнятом настроении, но когда директор узнал, что я не окончил университета, он с сожалением отказал мне.

– Но я выдержал в Лондоне экзамены, дающие право поступить в высшее учебное заведение, сдав латынь как второй язык.

– Да, но нам нужен преподаватель с высшим образованием.

Ничего нельзя было поделать. В отчаянии я ломал руки. Брат

мой тоже был очень огорчен. Мы решили, что нет смысла больше оставаться в Бомбее. Я должен был обосноваться в Раджкоте, где брат, который сам был неплохим адвокатом, мог дать мне работу по составлению заявлений и прошений. А так как в Раджкоте у нас уже имелось хозяйство, то ликвидация хозяйства в Бомбее означала серьезную экономию. Предложение мне понравилось. И таким образом моя маленькая контора в Бомбее, просуществовав шесть месяцев, была закрыта.