Революция чувств

Пес вынырнул из ванны, помотал мокрой головой и довольно гавкнул в ответ. По белому кафелю медленно, но уверенно потекли мыльные грязные разводы. Женька включила ручной душ и стала из него обильно поливать себя и домашнего любимца. Это негигиенично – мыться с собакой в одной ванне, но так здорово делать то, что хочется, минуя все законы здравого смысла, приличия и санитарных норм.

– А лучше оставайся обычным домашним псом. Я обещаю тебя хорошо кормить, долго гулять.

– Гав.

– И запомни, Анна Ахматова к Ахметову не имеет никакого отношения. Антон Павлович Чехов – русский писатель, а не известный закраинский поэт. И вообще, я серьезно намерена заняться твоим воспитанием. Слышишь, Вик. А то, мне за державу обидно.

– Гав. Гав.

Они вылезли из ванны довольные, мокрые и разгоряченные. Женька сушила Вика веном, отчего он страшно злился и отчаянно лаял на потоки горячего воздуха. Женька Комисар не пожалела для своего пса нового голубого махрового полотенца, о которое тот тщательно вытирал купированные уши. Пес с большим удовольствием ерзал банным полотенцем по полу. В доме оказалось голодно, как после командировки. Женька заварила чай с малиной, а Вику высыпала в миску остатки сухого корма. Тот громко грыз и довольно вилял хвостом, демонстрируя хозяйке добрый нрав и пристойные манеры. Женька мирно пила ароматный чай и смотрела в окно. С высоты девятого этажа баба Дуся, ловко орудовавшая метлой, казалась ей маленькой девочкой, у которой вся жизнь впереди. Но Женька знала, что это не так. Время безжалостно. И вдруг, ей открылась самая главная истина жизни, на кухне, за чашкой чаю, в домашних тапочках на босую ногу она осознала – мы все умрем. Рано или поздно нас не будет на этой земле. И неважно, кто ты – дворник или президент, собака или человек, ты смертен. Смерть нельзя купить или продать, обменять или инвестировать, передать по наследству, выиграть в рулетку. Пока мы молоды и сильны, мы не думаем о смерти. И только старики, чьи скукоженные силуэты обличают молодых в расточительности жизненной энергии, способны ценить время, дорожить им, блаженствовать от слабенького лучика света в самый непогожий и промозглый день. Нужно ценить жизнь, жить сегодня, сейчас. Жить, как хочется.

Телефон зазвонил в очередной раз, он бился в истерике, нарушая гармонию и тишину, царившую на кухне, своим противным писклявым голосом.

– Да.

– Открой дверь. Я стою у тебя под дверью. Открывай. Немедленно или я за себя не ручаюсь.

Комисар узнала голос шефа. В ярости Александр Куликов прекрасен. Шеф в минуты яростного гнева уверен в правильности своих действий и поступков, резок, чертовски красив, убедителен, одним словом, мастер пиара.

Дверь распахнулась и на пороге Женька увидела его:

– Я звоню, как идиот. Три дня ты вне зоны доступа. Наконец, приехала и снова к телефону не подходишь. Комисар, я тебя убью.

Вик вышел в коридор и грозно зарычал на мужика, который грозился убить его дорогую хозяйку.

– Р-ры-р.

– Вик, фу, свои, это свои, – успокоила пса Женька.

– Гав.

– Собака нашлась! Ну, привет, бродяга.

Вик гордо посмотрел снизу вверх на гостя и всем собачьим видом продемонстрировал пренебрежение к незнакомцу. Развернулся и пошел в кухню доедать несвежий, но такой питательный для организма сухой корм.

– Гордый? – глядя, на уходящего пса спросил Александр Куликов.

– Умный, – ответила Женька.

Они пили чай вдвоем. Куликов требовал отчета, а Женька, как одержимая рассказывала о Вере Николаевне, летающих поездах, столичных приключениях и будущем времени, где каждый из фигурантов президентских выборов 2004-го года стал по очереди человеком «номер один» в Закраине. Сначала Виктор Юбченко, затем Виктор Япанович. В ответ Куликов кричал, как ужаленный, крутил пальцем у виска и требовал от Евгении Комисар справку из психоневрологического диспансера.

Пес, сидевший на мокром махровом полотенце посредине кухни, интенсивно крутил головой. Сцена, когда сначала мужчина кричит на женщину, а потом женщина отгавкивается, Вику хорошо знакома. Он это видел много раз. «Интересно, посуду бить будут или так обойдется?»-подумал пес. Комисар, в порыве отчаянного спора, махнула рукой и сбила со стола чашку с недопитым малиновым чаем. Вик подошел, не погнушался, лизнул. Чай действительно сладкий.

– Тебе необходимо лечиться. Тебя послушать, так я сейчас вижу перед собой президента, который лижет с пола чай.

– Дурак, хватит надо мной издеваться. И над моей собакой тоже, – кричала раздраженно на любимого шефа Евгения Комисар.

– Какой Виктор Юбченко? Он никогда не станет президентом. И Тигрюленко никогда не будет сидеть в следственном изоляторе. Это политическая аномалия, если ее посадят, тогда любой пришедший к власти политик сможет посадить политического оппонента. Женька, тюрем на всех не хватит, – топал ногами на свою подчиненную Александр Куликов.

– А их в 2012 начнут строить. Тюрьмы и стадионы.

– Стадионы зачем? – удивился Куликов.

– Евро-2012 будет в Закраине.