Революция чувств

– Не быть добру, – так прокомментировал данный факт не до конца протрезвевший сантехник Косой.

– Сплюнь, дурак, – закричала на него маляр-штукатур Букашкина. Косой послушался и плюнул на пол, отчего вызвал еще большее негодование со стороны Букашкиной. Плотник Котов не выдержал, подошел к двери, сначала дернул ручку со всей силы, а затем наклонился и заглянул в замочную скважину.

– Что видно? – нервно поинтересовалась Букашкина, она любила сунуть некрасивый, как у Буратино нос, в чужие дела.

– Пьет, – констатировал Котов.

– Пьет, – занервничал Косой. Сантехник, не раздумывая, подошел к двери начальника жилищно-коммунальной конторы, локтями растолкал коллег, толпившихся у замочной скважины, и стал динамично бить кулаками в дверь.

– Николай Кузьмич, у меня к вам важное дело, откройте, это я, Косой.

В ответ тишина.

– Нет, вы видели, – обратился за поддержкой к сотрудникам ЖЭКа сантехник, – пьет в одиночестве, как будто ему одному нужно опохмелиться. Заматерел начальничек, брезгует с народом пообщаться.

– Слушай Косой, иди отсюда, пока я тебя, как паршивого котенка не выбросил собственными руками из нашей конторы, – разозлился Котов.

– Я-то пойду, – огрызнулся Косой, – я пойду, а вот если Пузиков в петлю с горя полезет, самим отвечать перед честным народом придется.

– Брысь, нечистая сила, – крикнула Букашкина вдогонку сантехнику.

Котов снова прилип к замочной скважине. По оценке профессионального плотника, замок необходимо смазать, видно невооруженным взглядом, изнутри он проржавел. К счастью, ржавчина не помешала рассмотреть Котову, что Николай Кузьмич пьет вторую поллитровку самогонки и при такой большой нагрузке на свой немолодой организм товарищ начальник еще шевелится. Кузьмич пил стакан за стаканом. Первоклассным самогоном Пузикова снабжала его любимая теща, живущая далеко от районного центра в глухой деревушке. Старушка не просто гнала крепкий первач, она настаивала его на разных травках. Бутылка нестандартной формы с темно-коричневой жидкостью предназначалась для особого случая. Этим летом напиток трудового народа теща Пузикова настояла на мяте, валерьянке и мелиссе.

Особый случай материализовался. Странно, тещино лекарство от нервов на Николая Кузьмича удивительным образом не действовало. Он искренне изумлялся и настойчиво продолжал пить. Стакан за стаканом.

Сегодня утром Пузикову позвонил из управления коммунального хозяйства его начальник, которого Николай Кузьмич боялся, как зубной боли и сообщил ему убийственную новость. Его сына Петеньку, студента пятого курса исторического факультета Государственного Задорожного Университета, вместе с другом работники милиции поймали за руку на месте преступления. Мальчишки бросали комья грязи в бигборды Виктора Япановича.

Пузиков до дна осушил очередной стакан и почувствовал, как на нервной почве у него заныли все девять зубов, которые он недавно вылечил и надежно спрятал под золотыми коронками. Николай Кузьмич сморщился от боли. Но сильней всего ныла его стареющая коммунальная душа. Ее пронизывала боль, острая, невыносимая боль. Пузиков продолжал наполнять очередной стакан тещиным самогоном. Ему придется выплатить немалые деньги рекламному агентству за нанесенный ущерб, и это не самое страшное. Сыну, вместе с другом, грозит отчисление из вуза. Пять лет Пузиков давал деньги на обучение сына. Хотел из него сделать культурного человека. И вот! Зачем Петька это сделал, ведь он не школьник, понимать должен. Как сынок осмелился влезть в большую политику, замарав грязью не только портрет уважаемого человека, он замарал честное имя отца. От этих скорбных мыслей Пузикову снова захотелось выпить. Он взял в руки граненый стакан и, решительно наполнив его, выпил. Хотелось умереть, чтобы ничего не помнить, ничего не чувствовать.

– Паразит, паразит, – стукнул по столу кулаком Пузиков. И безошибочно набрал номер домашнего телефона.

– Я сейчас приеду, – грозным голосом сказал Николай Кузьмич жене, – Этот паразит дома? – поинтересовался судьбой сына Кузьмич. Получив утвердительный ответ, Пузиков повесил трубку.

Он нашел в себе силы остановиться, взял пробку и закрутил почти пустую бутылку. На бутылке советского образца большими буквами написано слово «Коньяк» и нарисованы пять звездочек. Николай Кузьмич взял шариковую ручку с красной пастой и дорисовал на этикетке недостающие, по его глубокому убеждению, две звезды. Он страстно поцеловал стеклянную тару и бережно отправил ее на хранение в нижний ящик рабочего стола. Бутылка ему дорога, как память. Он ею пользовался лет пятнадцать. Завтра Николай Кузьмич поедет к любимой теще, и та наполнит стеклянную тару спасительной жидкостью.

Как по команде, одновременно зазвонили три городских телефона. Кузьмич демонстративно скрутил им большой кукиш правой рукой и громко, выкрикнул: