Революция.com: Основы протестной инженерии

Форматирование будущего должно также иметь два принципиальных различия. Форматирование будущего, идущее извне страны, – это один вариант. Второй – форматирование изнутри страны. США, например, естественным образом излучают форматирование, осуществляемое извне [8] (см. рис. 34).

Рис. 34. Внутреннее и внешнее форматирование

При движении извне всегда возникает проблема проекции собственной силы. Вероятно, возможны суррогатные заменители классического варианта силы – военной. Тогда, как это было в случае холодной войны, активно используется культурный, политический, социальный импульсы силы. Под последним понятием мы будем понимать проекцию силы на расстоянии. Например, роль французского кино в СССР. Поскольку холодная война не способствовала входу на экраны страны американского кино, входило французское, где главными в списке были комедии, так как любой серьезный фильм был не особенно возможен. Но французские комедии столь же активно форматировали виртуальное пространство, как и любой другой фильм. Получается, что целью такого рода внешнего импульса является постоянное поддержание «иносистемности», которая на следующем этапе начинает порождать свой вариант эрзац-модели в данной действительности, даже если она по сути враждебна проецируемой.

Такая передача возможна как в рамках виртуального пространства, так и в рамках реального пространства. В результате все равно образуются разного рода взаимозависимости и переходы между ними (см. рис. 35).

Рис. 35. Трансформация действительности

Даниэль Гур связывает возникший в последнее время акцент на форматировании будущего с тем, что после холодной войны силы, создающие беспорядок, прекратили свое существование [9]. Возникли перманентные кризисы, и на первое место вышла теория хаоса. Однако хаос маскирует реальные процессы: или перед нами реструктурация международной системы, или создание новой системы.

Американские военные пришли к точке зрения, что предупреждающее размещение военных сил может индуцировать политические изменения. Отсюда возник термин «заблаговременное присутствие» (forward presence). При этом возникает обсуждение всех этих терминов, поскольку на сегодня их можно понимать по-разному. Гур вообще настроен достаточно скептически ко всей этой идее, поскольку заявляет очень четко: «Защитники заблаговременного присутствия как инструмента американской внешней политики должны признать, что нет эмпирических данных, подтверждающих данный случай».

Однако есть и другие исследования, как раз базирующиеся на разборе ряда конкретных примеров [10]. Есть в рамках РЕНА ряд исследований по теме nation-building, где анализируется американский опыт в послевоенной Германии, Японии и ряде других стран. Так что нельзя отрицать жизненность этой идеи, хотя бы по тому, что она поддержана как со стороны руководства министерства обороны, так и со стороны аналитического сообщества. В одной из статей приводится такой пример: когда в Ирак летел военный транспортный самолет, то пассажиры его читали книги о Японии и Германии, но не об арабском мире [11]. И действительно, пример этих стран четко демонстрирует возможности по трансформации реального пространства в нужном направлении, точнее там трансформировались сразу все три пространства: реальное, информационное и виртуальное.

Э. Роудс с коллегами анализировали исторические примеры по ряду параметров, среди которых были следующие.

• Каковы были военные возможности великой державы?

• Какими были другие ресурсы, какие существовали ограничения на поведение?

• Могла ли великая держава форматировать мирную ситуацию в соответствии со своими предпочтениями?

Как видим по этим вопросам, ученых интересовала в первую очередь проекция силы, которая позволяет форматировать физический мир. Для исследования были отобраны шесть конкретных ситуаций:

• Британия в Восточном Средиземноморье в 1816–1852 годы;

• Британия в Восточном Средиземноморье в 1919–1937 годы;

• Британия в Южной Америке между 1850 и 1890 годом;

• США в Карибском бассейне в 1903–1920 годы;

• Франция в Западной Африке в 1960–1970 годы;

• Франция в Центральной Африке между 1 970 и 1995 годом.

Все случаи достаточно детально анализировались с учетом вышеназванных трех вопросов. Во многих ситуациях объектами воздействия были не страны, а повстанческие движения, поведение которых подвергалось форматизации. Анализ позволил сделать следующие выводы.

• Первый – нет обшей картинки, позволяющей определить тип вооруженных сил, необходимых для форматирования.

• Второй – одна модель не может соответствовать всем случаям.

• Третий – поскольку противник обладает достаточной гибкостью, вооруженные силы должны иметь широкий круг возможностей.

• Четвертый – очень важна скорость реагирования.

• Пятый – важно хорошо понимать региональных игроков и их политику, чтобы учиться и быстро адаптироваться.

Это выводы всего лишь из одного предложения (второго) данного анализа. Все же они таковы.

Предложение 1: Присутствие на месте имеет значение.