Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

По словам начальника генерального штаба, положение вещей представлялось совершенно безнадёжным. Выходило, что отстоять Дон и Новороссийск от захвата немцами было невозможно, а благодаря этому вопрос о судьбе Черноморского флота приобретал особую остроту. «Бывшие союзники, — сказал он, — категорически заявили, что наши корабли не должны попасть в руки немцев, и настаивают на их потоплении. Уступая их требованиям, Совет народных комиссаров уже поручил Троцкому принять соответствующие меры, но боится, что в решительный момент, как это всегда было, команды начнут слушаться офицеров, а тогда вопрос о потоплении будет всецело зависеть от них. Поэтому важно иметь документ, который мог бы повлиять на офицеров, чтобы и они согласились уничтожить корабли».

Первое заседание кончилось ничем. После него один из участников совещания, капитан 1го ранга С. Кукель, отправился в английскую и французскую миссии, чтобы непосредственно убедиться в таком требовании со стороны союзников. Там ему

подтвердили, что Черноморский флот действительно должен быть уничтожен и, таким образом, не стать добычей немцев. В противном случае они угрожали, что события на юге России могут иметь самые печальные последствия.

Через несколько дней состоялось второе заседание. После долгих дебатов наконец было вынесено решение, что, если англичане и французы подпишут протокол о том, что флот уничтожается в их целях и по их настоянию, то один из членов совещания будет послан в Новороссийск к командующему флотом, чтобы ознакомить его с мнением совещания, скреплённым подписями союзников. Против такого решения восстал только один из присутствовавших. Он сказал, что если большевики настаивают на потоплении кораблей, то значит здесь дело нечисто и, кроме вреда, ничего России не принесёт; что же касается требований союзников, то с ними считаться не следует. Он один отказался подписать протокол.

Союзники согласились подтвердить своё требование в протоколе, и с его копией в Новороссийск был отправлен лейтенант Вербов. К счастью, он приехал туда, когда часть флота уже перешла в Севастополь.

Как свидетельствовал впоследствии временно командовавший тогда флотом капитан 1–го ранга А. И.Тихменев, он, не задумываясь, потопил бы весь флот, если бы получил такой протокол.

Данный случай очень характерен, ибо он показывает, как стремились союзники к уничтожению Черноморского флота и насколько ловко содействовали им в этом большевистские руководители. Как объяснял их начальник Морского генерального штаба, они далеко не были уверены в том, что команды подчинятся такому требованию, а потому изыскали способ повлиять и на офицеров. План был несложен, но очень хитёр и увенчался полным успехом: скреплённый авторитетом видных чинов флота протокол о необходимости потопления кораблей служил тому ярким доказательством. Участники заседания, совершенно не знакомые ни с общим политическим положением, ни с обстановкой на Чёрном море, поверили тому, что говорил начальник Морского генерального штаба, старый морской офицер, раньше пользовавшийся известным влиянием. Проверили в миссиях — всё сошлось. Кроме того, тогда среди офицеров господствовало полное убеждение, что Россия должна непременно выполнить все свои обязательства по отношению к союзникам. Всё это, вместе взятое, и убедило их в действительной необходимости уничтожения Черноморского флота. Больше же большевикам ничего и не требовалось. Как упоминалось выше, только один из участников как бы чутьём угадал, что в деле есть какая-то нехорошая закулисная сторона, но, не имея никаких данных, он не мог переубедить остальных. Ясно, что уничтожение Черноморского флота, судьбу которого, безусловно, уже выяснял Брест–Литовский договор, было важно не большевикам: всё равно, если бы флот и подлежал выдаче, им было бы очень рискованно нарушить условия мира; если же он оставался в их руках, то топить его не было никакого смысла, потому что он находился в их полной зависимости. И если они его потопили, то только в силу требования союзников, предъявленного в тяжёлый момент.

Тем временем, как уже говорилось выше, в Новороссийске, на флоте и в городе, собирались митинги, на которых решался вопрос: идти ли в Севастополь или затопить корабли. Среди матросов Минной бригады сновали какие-то подозрительные личности, что-то предлагая, что-то обещая и о чем-то уговариваясь. В некоторых из них нетрудно было даже угадать национальность и хотелось, обращаясь к ним на их родном языке, спросить: «Que faites vous ici?» [58].

Между прочим, Глебова–Авилова и Вахрамеева видели вместе с двумя неизвестными лицами, тоже, по–видимому, иностранцами, причём слышали, как один из комиссаров что- то многозначительно им обещал: «Не извольте беспокоиться — всё, всё будет исполнено, хотя бы относительно части».

На юге России передавалось как слух, из уст в уста, что виновниками уничтожения части Новороссийской эскадры являются французы; однако прямых доказательств не было.