Революция и контрреволюция в России

В действительности же эта деперсонификация и высочайшая концентрация есть только диалектическое преддверие социализма и оно является таковым лишь в той мере, в какой пролетарская власть осуществляет разрушение этих отношений и механизмов. Напротив, объявляя их естесственными и вечными, сталинисты отвергли историческую необходимость революции и диктатуры пролетариата. Рано или поздно они должны были прийти к этому не только на практике, что они сделали уже давно, но и отречься также и в теории, они должны были дойти до открытого отрицания революции и классовой диктатуры в пользу «всенародного фронта», «народной», «передовой» или «истинной» демократии. Соответственно, их видение «мирного и демократического перехода» к «социализму в цветах Югославии, Франции или Лихтенштейна», «социализма», который является ничем иным, как мифическим капитализмом без противоречий, эксплуатации и угнетения, оправдывает фактическое подчинение пролетариата интересам своего национального капитала.

Следствием контрреволюции, которая претендовала на строительство социализма в России, стало то, что пролетариат как самостоятельная сила отсутствует на исторической сцене вот уже в течение полувека. Он не только не смог вести борьбу за свое историческое освобождение, он даже был не в состоянии эффективно защищать свои непосредственные интересы. Еще и сегодня, когда первые удары кризиса уже поколебали процветание и экспансию капитализма, когда заработная плата падает, тогда как безработица растет и когда буржуазия усиливает повсюду свое экономическое и политическое давление на пролетариат, последний реагирует лишь спорадическими и разрозненными вспышками борьбы.

В то время, когда кое-кто говорит о «революционной ситуации» или даже провозглашает, что «пролетарская революция в Европе началась», пролетариат, к несчастью, даже не нашел в себе еще сил вести достаточно эффективным способом оборонительную борьбу и на ее базе создать и свою классовую организацию на широкой и прочной основе. Для того, чтобы разбить оковы оппортунизма, стесняющего и блокирующего борьбу рабочего класса, будет необходимо, и мы говорим об этом уже много лет, сочетание двух факторов: мощная вспышка пролетарской борьбы, вызванной экономическим и социальным кризисом капитализма и восстановление классовой партии и ее влияния, по крайней мере, на авангард пролетариата. Однако, на пути тяжелой борьбы по воссозданию такой партии русский псевдосоциализм (тем более китайский или какой-либо иной) создал грозное препятствие одновременно и в теоретическом и в практическом плане.

Практически все, кто сколько-нибудь верит в существование элементов социализма в России, по-прежнему остаются в той или иной степени связанными с СССР и коммунистическими партиями. В самом деле, они фатально приходят к тому утверждению, что русское государство и коммунистические партии всегда защищают «в какой-то степени», «плохо», «недостаточно» и т.д., но несмотря ни на что защищают дело социализма. И даже те из них, кто не доходит до признания нынешнего русского государства в качестве «формы диктатуры пролетариата», всегда останавливаются на полдороге в своей критике России и коммунистических партий. Они не доходят до полного разрыва с ними. Напротив, они приводят к оппортунизму и подчиняют ему авангардные элементы, которые пытаются его избежать. Эти люди, которые неустанно требуют от компартий «порвать с буржуазией», наглядно показывая тем самым собственную неспособность порвать с оппортунизмом, оправдывая себя двумя сериями аргументов; одна ложно отождествляет социал-шовинизм, агента буржуазии в рядах пролетариата, с наивным реформизмом, выражающим непосредственные интересы рабочих; другая прямо вытекает из их анализа России.

Однако этот анализ прямо приводит их к соучастию в разрушении и отрицании революционной теории, фальсифицируя марксистское видение социализма и перехода к нему. В их построениях можно найти все возможные варианты «теоретических монстров». Начиная от тех, кто верит, что в русской экономике есть «социализм», тогда как власть не находится в руках пролетариата, что означало бы, что переход к социализму может осуществить кто угодно, и кончая теми, кто утверждает, что русская экономика не только является социалистической и не подвержена противоречиям капитализма (в момент, когда руководители России вынуждены признавать, что они им полностью подвержены!), но также, что речь идет об истинной форме диктатуры пролетариата; что означало бы, что диктатура пролетариата, осуществленная в одной стране, могла бы использовать себя для подавления международного движения пролетариата!