Революция и контрреволюция в России

Другой социалистический аспект Октября заключается как раз в том, что пролетариат, выйдя за рамки всех союзов, должен был один взять на себя руководство государством, что все другие партии были удалены с политической арены вплоть до установления диктатуры одной лишь коммунистической партии. Вооруженное восстание, разрушение существующего государства, диктатура и террор являются, несомненно, необходимыми сторонами пролетарской революции; однако их недостаточно для ее характеристики, поскольку они присущи всем революциям, даже буржуазным. А вот устранение всех других партий, политическая монополия классовой партии пролетариата свидетельствуют о том, что она вышла за пределы буржуазной революции.

Эта монополия пролетарской партии во главе государства тем более примечательна, что пролетариат не был единственным правящим классом. Ибо если государство, вышедшее из Октября, не имело ничего общего с «буржуазной республикой обычного типа», было бы, тем не менее, ошибочно рассматривать его как диктатуру пролетариата в чистом виде; его сущность была более сложной, как неоднократно подчеркивал Ленин.

Что сразу же отличает его от буржуазной республики, так это то, что оно открыто провозглашает свой классовый характер. Его основой служит не «Декларация прав человека и Гражданина»,а «Декларация прав трудового и эксплуатируемого народа», так как невозможно устранить эксплуатацию за короткий период. Далекое от признания одинаковых прав за всеми «гражданами», оно лишает эксплуататорские классы всех политических прав. Но в отличие от «чистой» диктатуры пролетариата, оно наделяет политическими правами не один лишь пролеиариат. Власть Советов опирается на два класса, которые оба наделяются политическими правами и вместе участвуют в жизни и деятельности государства: пролетариат и крестьянство. Следует, однако, заметить, что эти два класса, представленные в руководстве страны, неравноправны. Пролетариат преобладает над крестьянством. Это преобладание выражено в том различии, которое имеет вес голоса рабочего и крестьянина на выборах в Советы, оно выражается также в способе набора в Красную Армию, который не только исключает представителей имущих классов, но и осуществляет селективный и дифференцированный отбор среди рабочих и крестьян.

Революционный союз пролетариата и крестьянства (который выразился в том, что неэксплуататорские слои крестьянства являются получающей стороной в государстве) был нацелен на борьбу с прошлым, против феодально-буржуазно-империалистической контрреволюции; он не является классовым уравнением, определяющим путь в будущее. К тому же в ходе гражданской войны отношения между рабочим классом и различными слоями крестьянства были далеко не устойчивыми, пролетариату пришлось жестоко подавлять кулаков и нейтрализовывать постоянные колебания крестьянской массы, пытаясь при этом опираться на полупролетарские крестьянские слои. И, наконец, к концу гражданской войны ему пришлось подавить в Кронштадте вылазку мелкобуржуазной крестьянской контрреволюции. Именно потому, что класс, возглавивший революцию, целил намного дальше непосредственного содержания экономических и политических мер Октября 1917 г., усиливая тем самым мировой пролетариат и в то же время опираясь на него, этот класс и обеспечил себе главенствующую роль в государстве. Подъем революционной борьбы в Европе позволил бы ему еще более укрепить эту роль, постепенно урезая политические права, предоставляемые русскому крестьянству, позволил бы ему более непосредственно опереться на международный пролетариат и осуществить таким образом диктатуру пролетариата в чистом виде.

В самом деле, нужно отметить, что большевики никогда не изображали состав Советов как "идеальный" и неизменный. Наоборот, они всегда настаивали на его случайном и переходном характере. Так, например, Троцкий объясняет в своей работе "Терроризм и коммунизм", что социальная база Советов - корпорация, действующая как Коммуна, а не как "рабочий парламент", не могла быть раз и навсегда разграниченной, но всегда зависела от хода классовой борьбы; потому что целые социальные слои, в зависимости от позиции, которую они занимали в этой борьбе, были допущены к участию в работе Советов или, наоборот, насильственно изгнаны оттуда. Все это далеко не только от буржуазной демократии или демократии вообще, но и от формальных схем «рабочей демократии», которая никогда не может автоматически гарантировать путь революционных преобразований. Тот факт, что сам Троцкий впоследствии искал в этой формальной советской демократии гарантию против сталинизма, доказывает только то, что никто полностью не застрахован от политического давления контрреволюции.