Революция. Книга вторая. Жертва

Но мы, невзирая на большие потери в территории и живой силе, полностью сохранили способность продолжать войну. Я докажу им, что сам смогу справиться с любым кризисом и выиграть эту войну. Я приму на себя все удары. Доверяй только себе. Рассчитывай только на себя.

Хотя если бы не война, я уже сдал бы позиции, уступив этим паразитам. Несмотря на все мои слова, сил терпеть все это уже не было. За что они так на меня? Они хотели власти, и я бы уступил им. Пусть попробуют на своей шкуре какого это. Они хотели Конституционной монархии, и я бы дал им ее. Хватить сражаться с ветром. Я давно бы уже отошел от власти, если бы не та огромная ответственность за страну, за народ, что лежала на мне. Я старался для них же. Делал все, а получал оскорбления и грязь. А уйти сейчас, в разгар войны, я просто не имел права. Я намеревался возглавить армию, показав силу. Вот только, что доказать и кому, я вознамерился? Успокоить самого себя. Показать себе, что я по праву занимаю престол самой огромной и могущественной империи современности. Показать на деле. Они все равно не поймут. Но я должен вернуть веру в самого себя. Что будет после войны, сказать не могу. Я находился на распутье. Все будет зависеть от итогов войны. Я возмущался недоверием к себе, и обещал скорейшей победы. Но перед самим собой был честен. Я не знал что делать, чтобы остановить все это, и успокоить волнения.

Глава четырнадцатая Зверь внутри

Осень 1915 г.

Западный фронт

Все чаще поговаривают о новом наступлении. И снова нас отправляют на передовую. Война затягивалась. Никто из нас не думал, когда все это начиналось, что дело примет такой оборот. Нас готовили к войне, но то что я вижу здесь каждый день, это просто какое-то истребление. Сколько людей было искалечено прямо на моих глазах, я уже и не знаю. Сначала было страшно, смотря на все это. Но теперь мне уже безразлично абсолютно все. Все эти люди. Я приходил в ужас от того, кем становился здесь. Когда я впервые попал на фронт, то боялся убивать. Сейчас же мне было совершенно наплевать на это. Я солдат, настоящая машина для убийства. У нас есть враги, и мы должны истребить их. Всех до единого. Как быстро мы теряем человечность на войне. Зависит ли это от самого человека? Или это предмет влиял на меня? Да, все началось с этого предмета. Кабан позволял мне выжить в этой бойне, но лишал меня всего человеческого, превращая в ненасытного зверя, предназначение которого беспощадно убивать.

По пути на передовую мы проезжаем мимо разбитой снарядами школы. Вдоль ее фасада высокой двойной стеной сложены новенькие светлые неполированные гробы. Они еще пахнут смолой, сосновым деревом и лесом. Их здесь по крайней мере сотня. Сколько искалеченных жизней. Сколько семей потерявших своих сыновей на этой войне. И ради чего?

Вся линия фронта находится в скрытом движении. Ночью мы пытаемся выяснить обстановку. У нас сравнительно тихо, поэтому мы слышим, как за линией обороны противника всю ночь катятся железнодорожные составы, безостановочно, до самого рассвета. Французы не отходят, а, наоборот, подвозят войска, — войска, боеприпасы, орудия. Английская артиллерия получила подкрепления, это мы слышим сразу же. Кроме того, сюда перебросили изрядное количество этих французских игрушек, что стреляют снарядами с ударными взрывателями. Настроение у всех подавленное. Никто не желал здесь умирать. Фронт — это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой — траектории снарядов. Мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться — и это все. Я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него.

Возможно именно эта зависимость от случая и делало нас такими равнодушными. Еще год назад я был совершенно нормальным обычным человеком, стремящимся к чему-то. Узнавать, исследовать что-то новое. Достичь чего-то в жизни. Теперь же я хотел только выжить. Думаю, мы все только об этом и думали. Меня могут убить — это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него. Но в последнее время я верил только в одно — в свой таинственный серебристый предмет в форме кабана. Мой талисман, доставшийся мне случайно, и неоднократно спасавший мне жизнь. Поначалу я может и списывал это на волю случая и везения. Но то, во что я превращался, в моменты опасности, невозможно было списать на какой-то случай.