Революция, которую мы ждали

Практика внимания иногда связывается с неподвижностью, и тогда мы называем её медитацией. Но равным образом она присутствует в направленности внимания на каждый момент в дисциплинах движения, которые часто формулируются как ситуации внимания к телу, а другие — с акцентом на экспрессивность, что ведёт от движения к танцу. Все эти ситуации, от неподвижности к экспрессивному движению, подразумевают призыв находиться в настоящем, и поэтому они являются противоядием к относительно механическому состоянию, в котором мы живем, как будто бы жизнь делает нам больно и нам лучше не чувствовать происходящего.

При медитации мы наиболее сильно обращены в свой внутренний мир. Но у медитации также есть разные степени погруженности, потому что иногда нам интересней понимать, что с нами происходит; а иногда (или при других техниках медитации) важнее содержание внутреннего мира, который находится за пределами эмоций и мыслей, внимание к присутствию, или, можно сказать, внимание к существованию, — другой способ говорить о процессе внимания к настоящему.

Сегодня постепенно открывается клиническая и образовательная важность одной из форм медитации — в буддистской практике она является основной: простое внимание к «здесь и сейчас», традиционно известное как Випассана, со временем проникающая в академический мир как в психологии, так и в медицине под английским названием mindfulness. Основы этой практики находятся в буддистском тексте «Четыре основы Mindfulness», то есть четыре основы практики внимания: Satipatthana Sutta («Сатипаттхана-сутта: Основы осознанности»), которая объясняет, как нужно систематически обращать внимание на телесные переживания, на эмоциональные переживания, на мыслительные переживания и на осознание самого разума — за пределами мыслей, чувств и желаний.

Но у индивидуальной практики медитации есть один недостаток: люди могут обманывать себя, считая, что они медитируют, тогда как на самом деле они спят или просто представляют, что они медитируют, поэтому очень полезны боевые искусства. В них прививается внимание к телу, и не только к собственным движениям, но и к движениям других людей, заставляя постоянно держать их в поле зрения. Отвлекаясь, человек сразу получает ответ в виде ударов, и не очень внимательный борец скоро оказывается на полу. Похожим образом можно обогатить практику внимания, перенеся её в межличностное пространство. В какой-то степени это происходит в различных терапевтических ситуациях, но особенно в базовой терапевтической ситуации — в так называемой гештальттерапии. Её основное упражнение: пациент высказывает всё, что чувствует, момент за моментом, под наблюдением терапевта, который улавливает ситуации отвлечения внимания, избегания трудности пребывания в настоящем, проявляющиеся в первую очередь в обращении к прошлому, будущему, объяснениям или оправданиям.

Когда практикуется осознание живого потока внимания, момент за моментом, под искусным сопровождением другого, несложно увидеть, что процесс осознания происходящего внутри подразумевает определенную смелость быть самим собой и общаться естественно. Эта смелость, в свою очередь, предполагает что-то похожее на открытость к возможному страданию при встрече с неприятными вещами, потому что обычно мы чувствуем себя достаточно важными, создав определенный положительный образ Я не только для внешней публики, но и для самих себя, и когда мы начинаем исследовать окружающую действительность, то понимаем, что мы не такие уж умные, особенные, важные или совершенные, как пытались представить перед самими собой и перед другими людьми.

Процесс исследования себя превращается тогда в некое сошествие в ад, при котором постепенно мы сходим со своего пьедестала, и, может быть, двигаясь ещё глубже вниз, видим, что скрывается за нашей повседневной приятной маской. И это сошествие в ад требует не только принятия страдания, но и возрастающей необходимости принять себя такими, какими мы себя постепенно открываем.

Если даже простое внимание к настоящему моменту подразумевает возможность исследования нашей темной стороны, межличностное «здесь и сейчас» в присутствии эксперта ведёт нас по этому пути ещё быстрее, а добавление других терапевтических техник делает процесс более интенсивным. Например, в гештальттерапии опытный наставник может почувствовать полярности жизни человека, который делает одно из упражнений, и предложить ему драматически представить эти аспекты, на первый взгляд противоречащие друг другу, которые впоследствии должны быть интегрированы. Также сопровождающий, будь то терапевт или партнер по упражнению при взаимопомощи, имеет возможность стимулировать человека, занятого самопознанием, усилить выражение наиболее сложных для принятия вещей, чтобы таким образом ускорить процесс. И тогда начинает складываться целый методологический репертуар, сходный с развитием психотерапии за все время её истории.