Революция муравьев

Ахилл – ваза. Ваза – Ахилл. Какая тут связь? Больше всего Ахилла в его собачьей жизни сбивало с толку то, что он не улавливал связи между вещами и событиями в мире людей. К примеру, он долго не мог сообразить, как почтальон связан с почтовым ящиком. Почему этот двуногий запихивает в почтовый ящик какие-то бумажки? В конце концов пес смекнул, что этот чудак принимает почтовый ящик за зверушку, поедающую бумагу. Впрочем, все другие люди позволяли почтальону делать то же самое – наверное, из жалости.

Но чего сейчас хочет Жюли?

В сомнениях ирландский сеттер тявкнул. Может, этого будет довольно, чтобы ублажить хозяйку?

Психотерапевт внимательно взглянул на сероглазую девушку.

– Жюли, я уточню две главные цели нашей совместной работы. Первым делом необходимо заставить тебя снова поверить в свои силы. Затем мне придется научить тебя послушанию. Доверие – акселератор личности, а послушание – тормоза. Научившись управляться с акселератором и тормозами, человек уже способен управлять своей судьбой и ехать без опаски по дороге жизни. Тебе ведь все понятно, Жюли, не так ли?

Жюли соблаговолила наконец посмотреть доктору прямо в глаза и резко проговорила:

– Плевать я хотела на ваши тормоза с акселератором. Психоанализ придумали только для того, чтобы помочь детишкам не повторять ошибок родителей, и все. По большому счету это срабатывает лишь в одном случае из ста. Хватит держать меня за дурочку. Я, как и вы, читала «Введение в психоанализ» Зигмунда Фрейда и хорошо знаю все эти ваши психологические штучки. Я страдаю не из-за того, что чего-то не знаю, а оттого, что знаю слишком много. Я прекрасно понимаю, что ваш мир устарел, что он погряз в мракобесии и закостенел. И ваша психотерапия не более чем способ глубокого погружения в мертвое прошлое. А я не люблю оглядываться назад и, когда сижу за рулем, не смотрю в зеркало заднего вида.

Доктор очень удивился. До сих пор Жюли вела себя тихо и все больше помалкивала. Ни одна из его пациенток не позволяла себе столь откровенных выпадов.

– Я не прошу тебя оглядываться назад, а хочу, чтобы ты взглянула на себя со стороны, не так ли?

– И глядеть на себя со стороны у меня нет желания. Когда сидишь за рулем, не смотришь на себя: если не хочешь попасть в аварию, лучше смотреть прямо и как можно дальше. По правде говоря, вас беспокоит, что я чересчур… прозорлива. Вот вы и вбили себе в голову, будто я ненормальная. Сдается мне, что вы сами больны, раз страдаете манией подчеркивать каждую свою фразу этим вашим «не так ли?».

Совершенно невозмутимо Жюли продолжала:

– А во что вы превратили свой кабинет! Сами придумали? Всю эту краснотищу – картины, мебель, вазы? Вам что, нравится кровь? А этот ваш дурацкий конский хвост – чтобы больше походить на женщину?

Специалист-психотерапевт аж отпрянул. И захлопал веками, точно защитными экранчиками. Никогда не конфликтовать с пациентками на своей территории было главным правилом в его профессии. Переходить в наступление, и быстро. А эта девица собралась вышибить его из седла, обратив против него его же собственное оружие. Должно быть, она и впрямь читала кое-что по психологии. Вся эта краснотища… наверняка это навеяло на нее что-то определенное. А этот его конский хвост…

Ему хотелось снова овладеть собой, но его так называемая пациентка не дала ему опомниться.

– Впрочем, выбор профессии психотерапевта уже сам по себе симптом. Эдмонд Уэллс писал: «Посмотри, какую специальность выбрал себе врач, и поймешь, что с ним не так. Офтальмологи, как правило, все очкарики, у дерматологов частенько высыпают угри или псориаз, у эндокринологов бывает гормональный сбой, а психотерапевты…

– А кто такой Эдмонд Уэллс? – прервал ее доктор, на лету воспользовавшись возможностью перевести разговор на другую тему.

– Друг, который желает мне добра, – сухо ответила Жюли.

Психотерапевту понадобилось всего лишь мгновение, чтобы вернуть себе самообладание. У него была очень хорошо развита профессиональная реакция – снова вступить в игру он мог в любую минуту. В конце концов, эта девица всего лишь пациентка, а он – специалист.

– А все-таки? Эдмонд Уэллс… Он имеет какое-то отношение к Герберту Уэллсу, написавшему «Человека-невидимку»?

– Никакого. Мой Уэллс будет похлеще. Он написал живую, говорящую книгу.

Теперь доктор понял, как выйти из тупика. И приблизился к девушке.

– И о чем же он пишет в своей живой, говорящей книге, этот ваш господин Эдмонд Уэллс?

Он уже стоял так близко к Жюли, что она чувствовала его дыхание. А ей очень не нравилось, когда на нее кто-то дышал. Она нарочито отвернула голову в сторону. Дыхание доктора было резким, замешанным на отголосках запаха ментолового лосьона.

– Я так и думал. В вашей жизни определенно кто-то есть, он-то и верховодит вами и развращает вас. Так кто же такой Эдмонд Уэллс? Можешь показать его живую, говорящую книгу?

Психотерапевт постепенно стал путаться между «вы» и «ты», но ему все же удалось взять разговор в свои руки. Заметив это, Жюли отказалась от дальнейшей перепалки.