Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Об этом скромном и, по сути дела, карнавальном событии написали (пусть коротко) почти все газеты, рассказали все программы ТВ, были сделаны многочисленные радиорепортажи. Телепередача «До 16 и старше» даже посвятила митингу специальный получасовой выпуск. Активисты «Студенческой защиты» подсчитали, что суммарное телевремя сюжетов, посвященных митингу, потянуло на 1 час 49 минут. «Новая ежедневная газета» посвятила этому действу специальную статью.[180]

С большим запозданием (в конце апреля) за пределами «альтернативной» прессы появились две статьи, посвященные беспорядкам 12 апреля 1995 г.

В газете «Экспресс-Хроника» была напечатана статья Виталия Воскресенского «Любители удобной жизни». В статье говорилось о студенческом митинге 12 апреля у Белого дома, но ни слова не было сказано ни о ходе митинга, ни о последующих беспорядках. Автор заменил изложение событий долгой и маловразумительной руганью в адрес студентов. Из статьи выходило, что студенты протестовали исключительно против призыва их на военную службу, и автор негодовал, за что студентам такие льготы, чем они, студенты, лучше других? «А может быть, — ехидно спрашивал В. Воскресенский, — студентам просто не хочется, чтобы их так удобно складывающаяся жизнь изменялась к худшему?»[181]

26 апреля 1995 г, в «Московском комсомольце» появилась статья Екатерины Головацкой «Не бывает непробиваемых стекол. Бывают непробиваемые головы». События 12 апреля 1995 г. в статье излагались несколько своеобразно: «12 апреля у передового студенчества случилась пьянка. Прямо перед Белым домом. Как и любая настоящая русская пьянка, закончилась она дебошем. «Студенческая защита» любит высокопарные слова, и потому этот самый дебош она называет «студенческими волнениями в Москве»… На митинг собралось примерно 5000 человек. О том, сколько было выпито пива, статистика умалчивает… толпа отправилась бродить по центру Москвы… Под предводительством «защитников» они успели побывать у мэрии, на Старом Арбате, у здания Генштаба, которое облили черной краской…, а заодно разбили бронированную витрину «Олби-дипломат»… Поматерясь всласть у Генштаба, студенты пошли биться головой о кремлевские стены. Там наконец-то их разогнали… Два часа они пьяной кодлой шатались по Москве, били стекла, матерились и пугали прохожих… Так и зарабатывают юные бунтари свой первичный политический капитал — среди таких же любителей пива, как они сами. А пиво у нас любят о-очень многие… За удовольствие надо платить. Есть, например, масса районных группировок. Регулярно «пионеры Сетуни» бьют морду «пионерам фабрики Ногина», а потом отсиживают свои пятнадцать суток за хулиганство. И не возмущаются…»[182]

Таким образом, «большая» пресса и электронные СМИ студенческие беспорядки, устроенные «новыми левыми», постарались замолчать, а коль это оказалось невозможным, передали о них искаженную информацию.[183]

Кстати, лидеры «Студенческой защиты» успешно использовали публикации «Экспресс-Хроники» и «Московского комсомольца» в собственных целях. В нескольких тысячах экземпляров они отксерокопировали статьи Воскресенского и Головацкой — и раздали их участникам беспорядков, всем активистам «Студенческой защиты», разослали в провинцию (с соответствующими комментариями). Разумеется, содержание статей вызвало бурное возмущение у активистов «Студенческой защиты» и участников беспорядков и укрепило их во мнении, что «большая» и вообще «буржуазная» пресса — «лживая» и «продажная».

Ореол «уличных бойцов», культивировавшийся лидерами «Студенческой защиты» в 1994–1995 гг. вокруг своей организации, обеспечил интерес к ней как в левацком мире, так и в кругах радикальной оппозиции вообще, а также и в молодежной среде, что облегчило «Студенческой защите» быстрое и успешное развитие, отчасти за счет ложной славы и немотивированного страха перед нею со стороны правящих структур (в Иванове, например, где местные власти были уверены, что «Студенческая защита» — это что-то вроде боевиков РНЕ, только ультралевых,[184] и потому именно «Студенческой защите» приписывались все мыслимые инциденты в вузах, включая пожар в Ивановском государственном университете[185]).

Подобная ситуация позволила активизироваться не только «Студенческой защите» как крупнейшей леворадикальной организации, но и Фиолетовому интернационалу / «Партизанскому движений» (впрочем, на уровне активистов почти слившимся со «Студенческой защитой»), а также породить новые организации «новых левых»: Революционный молодежный союз «Смерть буржуям!» в Санкт-Петербурге и ряд других в провинции — иногда формально анархистские (Самарский анархо-коммунистический союз (САКС), Федерацию анархистов Кубани (ФАК) и т. д.), иногда уже явно «новые левые» (Практико-революционная организация Воронежа, ПРОВО).