Революция отвергает своих детей

В Советском Союзе я постепенно узнал некоторые закулисные подробности о стахановском движении: сколько времени подготавливается какая-либо рабочая область, как создаются особо благоприятные условия труда, как целые бригады производят все подсобные работы, чтобы дать возможность поставить «рекорд». У меня не оставалось никаких иллюзий, и все-таки я был удивлен, с какой трезвой откровенностью Рудольф Линдау информировал нас на внутренней треподавательской конференции о начавшемся «движении Геннеке»:

— Мы будем говорить здесь совершенно откровенно. Сейчас наступило время, когда сделался необходимым путь создания особого движения, чтобы достичь нового отношения к работе, нового огромного подъема производительности труда. Такие вещи сами по себе не делаются. Их надо тщательно планировать и организовывать. Уже два месяца назад началась подготовка. Сначала надо было выяснить, в какой части нашей зоны лучше всего начать такое движение.

После долгих дискуссий решено было начать движение в Саксонии.

Затем было вынесено решение, в какой отрасли промышленности должно зародиться движение. Как и в Советском Союзе угольная промышленность казалась самой подходящей. Далее, следовало ли выбрать для исполнения этой функции молодого или пожилого рабочего? В Советском Союзе решено было остановиться на комсомольце. У нас в зоне дело обстоит иначе. Молодое поколение легче привлечь к такому роду движения ударников. Главный вопрос заключался в том, чтобы поднять энтузиазм старшего поколения промышленных и квалифицированных рабочих. Поэтому было решено выбрать рабочего из старшего поколения.

Наконец, необходимо было выяснить еще один вопрос: следует ли поручить дело беспартийному или члену партии? После обстоятельного совещания решено было выбрать члена СЕПГ, чтобы подчеркнуть роль партии в этом важном вопросе.

После того, как были разрешены эти важнейшие вопросы, можно было приступить к поискам отвечающего этим требованиям лица. Несколько ответственных товарищей поехали в саксонский горнопромышленный район и доверительно посоветовались с местными секретарями партийных организаций и директорами предприятий, чтобы выискать подходящего рабочего — члена партии.

Так был найден Адольф Геннеке, который вполне соответствовал поставленным требованиям. Ему теперь 43 года, уже более двадцати лет он работает в горной промышленности, состоит в партии и даже посещал партийную школу СЕПГ.

Но неожиданно возникла одна трудность: Адольф Геннеке отказался. Он боялся, что его товарищи по работе рассердятся на него, если он согласится на эту роль. Только после того, как ему было разъяснено политическое значение этого мероприятия, а также показаны открывающиеся возможности его собственной карьеры, он взял на себя эту задачу. 13 октября он поставил свой рекорд и мы, таким образом, стоим у истоков движения ударников.

Несколько дней спустя появилось письмо Центрального секретариата об Адольфе Геннеке во всех газетах советской зоны. В письме говорилось о его «подвиге, указывающем путь», о его «революционном успехе при выполнении плана, который является уничтожающим ответом на политику Маршалл–плана на Западе». Поскольку я знал, как всё это было практически сделано, мне стало невыносимо стыдно, когда я читал это письмо:

«Отсюда с полной ясностью вытекает, что твой подвиг является результатом проснувшейся в тебе революционной традиции немецкого рабочего движения, жившей в Карле Либкнехте, имя которого носит твоя шахта. Этот подвиг — результат социального сознания, ответственности и высшего чувства долга по отношению к твоей партии, твоему классу и нашему народу».

МАТЕРИАЛ О ТИТО В ВЫСШЕЙ ПАРТИЙНОЙ ШКОЛЕ

22 ноября 1948 года меня постигла неожиданная неприятность. В вестибюле главного здания Высшей партийной школы был вывешен новый номер стенгазеты. В ней я увидел статью под крупным заголовком «Югославия и товарищ Леонгард». Я подошел ближе и прочел следующие строки, подписанные Рудольфом Фриче: