Революция отвергает своих детей

— Кто‑нибудь хочет высказаться? — спросила учительница.

— Да, — раздался из задних рядов голос одного из учеников. — Я хотел бы добавить, что я не совсем согласен с приговором.

На мгновение класс застыл от ужаса. Все обернулись, чтобы взглянуть на говорившего. Всем казалось, что его судьба решена.

Что он — сумасшедший? — думали многие из нас.

Особенно заволновалась, разумеется, учительница. Ведь она была ответственна за всё, что происходило в этот час. Она уже хотела, было, помешать ученику говорить дальше, но неожиданно передумала. Возможно, что она вдруг поняла, что ее могут заподозрить в «замазывании» дела и в связи с этим обвинить в «оказании объективной помощи врагу народа».

Ученик продолжал.

— Я внимательно, от начала до конца, следил за процессом, и нахожу правильным, что эти враги народа, вредители и шпионы приговорены к расстрелу, но, честно говоря, мне совершенно непонятно — почему трое обвиняемых не присуждены к смертной казни, а получили всего по 15—20 лет тюрьмы. Надо было бы расстрелять также Плетнева, Раковского и Бессонова.

Говоривший был вполне интеллигентным учеником и принадлежал к лучшим в классе. Он говорил с чувствюм внутренней убежденности — он верил процессам!

Учительница облегченно вздохнула. Правда, то, что он высказал — было отклонением, но отклонением сравнительно безопасным. Она еще раз подвела итог дискуссии и сделала замечание слишком ревностному ученику:

— Товарищ Вышинский четко указал, что не все преступники несут одинаковую ответственность, и наказание должно определяться индивидуально. Кроме того, нам не к лицу критиковать решение Верховного Суда СССР, который вынес приговор после зрелого размышления. И можно твердо сказать: то обстоятельство, что между главными виновниками и менее виновными сделано различие, служит новым примером справедливости нашего советского правосудия.

МЫ ПОТРЯСЕНЫ ПАКТОМ ГИТЛЕР–СТАЛИН

С окончанием процесса «право–троцкистского блока» — самого большого и последнего из трех процессов в годы чистки с 1936 по 1938 год, — аресты, однако, не прекратились. Осенью 1938 года на протяжении нескольких недель прокатилась особенно широкая волна арестов. Но в конце 1938 года в «Правде» появилось коротенькое сообщение, что Ежов освобожден от обязанностей наркома внутренних дел и на его место назначен Берия.

Страшная кампания уничтожения закончилась. Почти не было ни одного учреждения, в котором по одному или по несколько раз не арестовывали бы всех руководителей. Миллионы людей, в том числе сотни тысяч специалистов, получивших образование благодаря своему трудолюбию, находились теперь в лагерях Сибири, Казахстана или Дальнего Востока.

В особенности велико было число жертв среди старых большевиков и бойцов гражданской войны. Почти все прежние соратники Ленина были арестованы.

Из 7 членов ленинского Политбюро Томский еще в начале чистки (в конце 1936 года) покончил самоубийством в тюрьме НКВД. Зиновьев, Каменев и Рыков были расстреляны во время чисток. Троцкий вскоре (летом 1940 года) был убит в Мексике агентом НКВД.

Бухарин и Пятаков, которых Ленин в своем завещании, написанном 25 декабря 1922 года, называл, «наиболее способными головами среди молодого поколения», были расстреляны НКВД.

Из 21 члена ЦК коммунистической партии 1917 года исчезло во время чисток 16 членов. Часть из них была расстреляна. Трое умерли естественной смертью и только двое остались в живых — Сталин и Александра Коллонтай.

7 ноября 1937 года, когда чистка достигла своего апогея, — праздновалась 20–ая годовщина победоносной Октябрьской революции и образования первого советского правительства. Из 15 членов этого первого советского правительства 9 народных комиссаров были уже арестованы НКВД; Троцкий в это время находился за границей в изгнании; четверо умерло до чистки. И только один член первого советского правительства с ноября 1917 года пережил чистку: это был Сталин.

Не менее велики были потери в верховном командовании Красной армии. Из пяти маршалов Советского Союза трое пали жертвами чистки: Тухачевский, Блюхер и Егоров. Такая же судьба постигла известнейших советских генералов.

Начальник Главного политического управления Красной армии и заместитель наркома обороны Гамарник покончил жизнь самоубийством.

Но чистки никак не ограничивались одной верхушкой. Опустошения в отдельных союзных республиках, в местных государственных и партийных органах, в особенности в рядах партии, были еще более значительными. За очень малым исключением старые большевики, и в том числе все те, кто в своей молодости боролись с царским режимом и уже тогда пережили ссылки, находились теперь снова в тюрьмах или лагерях.

Это была наиболее жестокая кампания уничтожения, которая когда‑либо в каком‑либо государстве имела место.