Революция отвергает своих детей

Найти квартиру оказалось очень трудным делом. Первое время мы скитались по знакомым, пока, наконец, не нашли меблированную комнату. Моя мать искала работу а у меня было много свободного времени, так как было время школьных летних каникул.

— Не хочешь ли посмотреть метро — спросили меня уже на второй день. Метро как раз за несколько недель до нашего приезда — 15 мая было сдано в эксплуатацию и все гордились этим достижением. Метро тогда настолько стояло в центре внимания, что меня почти повсюду спрашивали — ездил ли я уже в метро. Вскоре стали расспрашивать — как мне нравится метро и начинался обстоятельный разбор его достоинств. Только раз я встретил одного шутника, который сказал:

— Было бы хорошо, если надземная Москва хотя бы на одну десятую была так хороша, как подземная.

Замечание было вполне справедливым, так как несоответствие потрясало.

В то время ориентироваться в Москве было не легко. Никакого плана города не было. У моей матери сохранился еще план 1924 года, но он нам мало помогал. За истекшее время многие улицы были переименованы и, кроме того, общая картина города сильно изменилась — строились новые дома и сносились старые. Поэтому мы очень обрадовались, когда во всех книжных магазинах появились новые планы. Разочарование последовало незамедлительно: план города, который мы могли купить в июле 1935 года, был таким, каким он должен быть… в 1945 году. Мы даже не знали, как к этому отнестись. Моя мать удивленно спрашивала: — Зачем мне план города 1945 года, если я хочу пройтись по Москве 1935 года.

— Но совершенно ясно, зачем, — отвечали ей. — В начале июля опубликовали 10–летний план генерального строительства Москвы. Для того, чтобы сделать его популярным теперь выпустили планы на 1945 год. А как Москва выглядит сегодня, и так каждый знает.

Когда мы отправлялись гулять, то брали теперь с собой оба плана. Один показывал какой была Москва 10 лет тому назад, а другой — какой она должна быть еще через 10 лет.

Этот случай с планом города был типичным для того времени: 1935 год в Советском Союзе был переходным годом. Революция и гражданская война, даже план первой пятилетки отошли уже в прошлое; годы чисток и массовых арестов, пакт Сталин—Гитлер и война с Финляндией были еще в будущем.

К началу 1935 года были отменены последние продовольственные карточки и на седьмом съезде советов было объявлено о разработке более свободной и демократической конституции.

— Самое тяжелое теперь позади… Будет, несомненно всё лучше и лучше… Политическая система станет теперь более демократической, это видно уже по проекту новой конституции, — в таком тоне велись в основном разговоры в этом году.

Только немногие из наших знакомых не разделяли этого оптимизма.

Уже в первые недели после нашего приезда я все время слышал одно имя: Киров. За несколько месяцев до нашего переселения в СССР, 1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит Сергей Киров, член Политбюро. За убийством Кирова последовала волна массовых арестов. В отличие от прошлых арестов, жертвами этой чистки были партийные большевистские работники, а не беспартийные специалисты и лица, принадлежавшие раньше к другим партиям.

Когда речь заходила о Кирове, в подтексте часто чувствовался страх.

— Что меня больше всего тревожит в деле Кирова, — говорил один наш знакомый, — это роспуск «Общества старых большевиков». Еще недавно слово «старый большевик» было для нас почетным, а принадлежность к этому обществу — наградой. А 26 мая Общество было распущено без всякого политического обоснования, а здание его конфисковано.

Об этом событии первое время много говорили. Был даже анекдот:

— Вы слышали? Последняя контрреволюционная организация распущена!

— Какая же?

— Общество старых большевиков.

Это была шутка, но горькая шутка.

Так приходилось мне, тринадцатилетнему, интересующемуся политикой юноше, слушать много разговоров, оптимистических и пессимистических высказываний, тогда, перед большой чисткой 1936–38 гг., когда еще можно было кое‑что говорить свободно.

1 сентября 1935 года я был принят в немецкую школу имени Карла Либкнехта в Москве. Хорошее современное четырехэтажное здание школы с солнечными классами, принадлежало к числу тех 72–х новых школ, которые были построены в Москве в 1935 году. Внешне оно выглядело как любое современное школьное здание в Западной Европе. Но когда я в него вошел, я с удивлением увидел в одном из углов большую статую Сталина. На цоколе можно было прочесть:

Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики! Сталин

У главного входа в школу висел другой лозунг. Белыми буквами на красном полотне красовались слова:

Учиться, учиться и еще раз учиться!

Ленин