Революция отвергает своих детей

Эта первая самокритика изменила не только меня, но и других учеников нашей группы. Мы стали серьезней, и, главное, осторожней в наших высказываниях. Бурные приветствия, непринужденные рассказы, восторженные выкрики, как рукой сняло. Мы, молодежь, которой тогда отроду было от 19 до 22 лет, вели себя, как умудренные опытом старые партработники, спокойно и продуманно взвешивающие слова. Возможно, я держал себя подобно тем партработникам, с которыми я познакомился в Уфе и чье поведение еще несколько недель тому назад казалось мне необычным.

БОРЬБА С «СЕКТАНТСТВОМ»

В конце октября 1942 года всем группам было объявлено, что к нам в ближайшие дни пожалует высокий гость — член ЦК ВКП(б). Он прочтет нам доклад о международном положении.

Аудитория, в которой обычно читались общие для всех лекции, была переполнена. Как всегда, за задними столами поместились переводчики, а в первых рядах все те, кто владел русским языком так же хорошо, как и родным языком.

Что‑то дало нам почувствовать, что произойдет нечто важное.

Мы не разочаровались.

Всем нам бросилось в глаза, что в этом докладе вновь и вновь подчеркивался прочный, неразрывный союз Англии, США и Советского Союза и осуждалось «сектантство». Мы были политически достаточно вышколены, чтобы распознать, что здесь дело заключалось в новой политической линии, что доклад содержал руководящие указания для всего дальнейшего обучения в школе.

Мы не ошиблись. Начиная с этого дня, все лекции и все семинары вновь и вновь указывали на грознейшую опасность: сектантство.

Читателю, плохо разбирающемуся в сталинской идеологии, я поясню, что это ничего общего, разумеется, не имеет с религиозными или иными сектами. В школе Коминтерна понятию сектантства давалось следующее определение:

«Сектантство — это политически и идеологически вредное направление в рабочем движении, отрицающее необходимость политики союза рабочего класса с другими слоями и пытающееся изолировать партию от масс».

В начале ноября 1942 года союзники высадились в Северной Африке; в середине ноября началось наступление Красной армии под Сталинградом, наступление, которому предназначалось стать переломным моментом войны. С тех пор, как произошли эти события, особенно с января 1943 года в школе не проходило ни одного дня, когда бы не громилось «сектантство».

Союз между СССР и западными демократиями не только постоянно выпячивался в школе и представлялся, как основа политики, но также подчеркивалась необходимость в каждой стране заключать союзы всех политических сил против Гитлера. На данном этапе речь идет не о достижении собственных политических целей, учили нас, а, прежде всего, О мобилизации всех политических и военных сил в борьбе против гитлеровского фашизма. Именно потому, что партия отодвинула на задний план собственные цели и проявила себя как активнейшая сила в борьбе против Гитлера, ей удастся позднее завоевать решающее влияние. Ничего нет опаснее, — вновь и вновь внушалось нам, — как выдвижение далеко идущих требований, как отрыв от возможных союзников.

Чтобы приготовить нас к борьбе против «сектантства» приводились, в качестве примеров, труднейшие ситуации и события, происшедшие много лет тому назад.

Не могу забыть семинара, посвященного теме «История китайской революции 1925–27 гг.». Мы прослушали очень интересный доклад и проводили проработку этой темы в рамках семинара. Один за другим вставали вопросы: о Гоминдане и его составе; его политических целях; о стоящих за ним социальных силах; о противоречиях внутри этих сил; об отношениях между коммунистической партией и Гоминданом и о роли Чан Кай–ши.

Во время семинара в комнату вошел Михайлов, сел рядом с Ванделем и стал прислушиваться. Любой другой слушатель нашел бы, что мы владеем темой, потому что на трудные вопросы Ванделя большей частью следовали правильные и исчерпывающие ответы; Михайлов, однако, казалось, был неудовлетворен.

Он нервно обратился к Ванделю:

— Извините, могу ли я вмешаться и поставить один вопрос?

— Ну, само собой разумеется, — ответил Вандель.

— Товарищи, вопрос не только в том, что вы обо всех этих вещах знаете; конечно, и это важно. Но еще важнее другое. События в Китае с 1925 по 1927 год учат нас очень многому. Но уроки можно лишь тогда правильно понять, если самого себя перенести в тогдашнюю обстановку, чтобы научиться самому в подобных ситуациях принимать правильные решения.

Мы одобрительно кивали головами, но еще не знали, к чему он клонит.