Революция сейчас!

Единственным противовесом звездно-полосатому шайтану может стать раскинувшаяся от Владивостока до Гибралтара Империя. Такая, как великий Арабский халифат или большевистская Россия. Эта Империя и будет раем на земле. Лишь она сможет дать отдельному человеку смысл и радость существования.

Национал-большевики оказались благодарными слушателями. Скоро в "Лимонке" появляется такое стихотворение читателя:

Рванет русский гнев пламенем.

Восславим Аллаха в сердцах!

Под Пророка священным знаменем

Из души мы прогоним страх.

И от Балтики до Чукотки,

От края до края земли

Захрустят под ножами глотки

И запенится кровь в пыли.

И на Запад в жажде реванша!

Нашим душам слаще меда он.

Наши танки дойдут до Ла-Манша.

Наши бомбы сотрут Вашингтон.

Запад! Слово презрев Пророка,

Ты пошел дорогой кривой.

Жил бы - до отведенного срока,

Но ты тянешь мир за собой.

Рев моторов замолкнет мерный,

Тишина прогонит пальбу,

И последний в мире неверный

Захрипит о пощаде мольбу.

Но ему, сжав зубы упрямо,

Наш боец всадит штык в живот.

И могучее солнце ислама

Светом истины мир зальет!..

Как я сделал себя гауляйтером

Во второй половине 1990-х отцы-основатели НБП сумели сделать неплохую карьеру.

Один из первых репортеров "Лимонки", Андрей Карагодин, бросив газету, получает работу пресс-секретаря у продюсера Бари Алибасова и пишет для поп-группы "На-На" несколько хитов. Еще несколько бывших нацболов встают во главе модных глянцевых журналов. Ростовский гауляйтер НБП Иван Трофимов уходит в шоу-бизнес и основывает модные команды "Запрещенные Барабанщики" и "Берлин-Бомбей".

Дело кончается тем, что в 1998-м от НБП отходит партийный идеолог Дугин. Философу предложили место советника спикера Думы Селезнева. Бывший ультраправый революционер корпит над партийной программой более чем умеренного селезневского движения "Россия".

Это становится последней каплей. Лимонов понимает: партии нужны новые люди. Он пишет:

Мечтатели с бутылкой водки и разговорами "как мы их вздернем" партии на хуй не нужны! Ей нужны сорок пять Геббельсов и Дзержинских. Парней, которые позволяют себе мечты о нашей железной диктатуре только ночью, а днем с веселыми мордами пашут, изобретают, направляют, организовывают и верят в Партию, как в Бога!..

В 1995-1997 годах НБП состояла сплошь из студентов и богемы. А уже через два года их сменили "спортсмены и накачанные молодые люди бандитской внешности". В Новосибирске, помимо академгородковской интеллигенции, в партию вступает несколько реальных пацанов. Кузбасская ячейка укомплектована шахтерами и бывшими военнослужащими.

Самым известным Геббельсом и Дзержинским стал гауляйтер петербургской ячейки НБП Андрей Гребнев.

На тот момент Гребневу было двадцать два. Он невысок, но крепок. В кармане бундесверовской куртки носит портсигар. Днем вместе с младшим братом трудится на заводе. Вечерами пишет стихи. Честно сказать - очень ничего.

В 110-м номере партийной газеты публикуется интервью с товарищем Андреем:

- Ну, родился в обычной семье. Мать учительница, отец военнослужащий. Самое яркое впечатление детства - спецПТУ, куда попал за драку. Набили морду одной компании, которая слишком борзо себя вела. Никого особо не покалечили, но побитые оказались из семей больших начальников. Вот и вкатили на всю катушку.

Больше всего заведение напоминало зону, причем откровенно сучью. Дежурный воспитатель говорил, что идет на часик погулять, а в это время молодым за невыполненное домашнее задание давали по десять ударов по шее ручкой молотка. Старики устраивали полный беспредел. Идешь в туалет, тебя неожиданно толкают, ты задеваешь рукой стенку и становишься, как опущенный... Со мной тоже такое сделали, но я сумел выкрутиться.

- Каким образом?

- Как опущенный, я должен был брать хлеб последним. А я врывался в столовую и хватал первым. После этого им оставалось либо становиться со мной на одну доску, либо сидеть голодными. Пару раз попинали хорошенько, но, когда я бросился на них с железным прутом, оставили в покое.

- А как ты пришел в НБП?

- Я приходил на разные тусовки - от ДемСоюза до анархистов. А когда прочел несколько номеров "Лимонки", понял, что нашел свою партию. И очень обломался, когда увидел, кто сидит в ленинградском отделении. Сидели гнилые интеллигенты, квасили постоянно, обсуждали какие-то заумные вещи, курили травку и трахали друг друга в прямом и переносном смысле. Единственное, что реально делали, - продавали партийную литературу, да и то деньги тут же пропивали.

Когда дошло до первой акции, эта публика обоссалась, и возглавить операцию пришлось мне1. Так что фюрером я стал явочным порядком. И сразу после этого изменил концепцию партии. Это не клуб для посиделок, а отряд штурмовиков. Каждый должен быть готов маршировать, бить морды, а в перспективе и стрелять. Зато сегодня для нас не проблема вывести на улицу сто пятьдесят-двести человек и кинуть их на любое дело.

- Одних штурмовиков для победы мало...