Революция в России. 5 шагов к победе

«С 7 января забастовка в Петербурге сделалась всеобщей. Остановились не только все крупные заводы и фабрики, но и многие мастерские. Сегодня, 8 января, не вышло ни одной газеты, кроме “Правительственного Вестника” и “Ведомостей С.-Петербургского Градоначальства”. Руководство движением находится до сих пор в руках зубатовцев. Мы наблюдаем невиданную в Петербурге картину, и сердце сжимается страхом перед неизвестностью, – окажется ли соц. – дем. организация в состоянии взять хотя через некоторое время движение в свои руки. Положение крайне серьезное. Все эти дни происходят ежедневные массовые собрания рабочих во всех районах города в помещениях “Союза русских рабочих”. Перед ними улицы целые дни наполнены тысячами рабочих. Время от времени социал-демократами произносятся речи и распространяются листки. Принимаются они в общем сочувственно, хотя зубатовцы и пытаются устраивать оппозицию. Когда речь коснется самодержавия, они кричат: “Это нам ни к чему, самодержавие нам не мешает!”. А между тем, в речах, которые произносятся в помещениях “Союза” зубатовцами, выставляются все соц. – дем. требования, начиная с 8-часового рабочего дня и кончая созывом народных представителей на основах равного, прямого и тайного избирательного права. Только зубатовцы утверждают, что удовлетворение этих требований не обозначает свержения самодержавия, а приближение народа к царю, уничтожение бюрократии, отделяющей царя от народа.

Социал-демократы говорят также и в помещениях “Союза”, и речи их встречаются сочувственно, но инициатива практических предложений исходит от зубатовцев. Несмотря на возражения соц. – дем., предложения эти принимаются. Они сводятся к следующему: в воскресенье 9 января рабочие должны пойти к Зимнему дворцу и подать через священника Георгия Гапона петицию царю с перечислением всех требований рабочих, заканчивающуюся словами: “Дай нам все это, или мы умрем”. При этом руководители собраний добавляют: “Если царь не даст, тогда наши руки развязываются, – значит, он враг наш, и тогда уж мы выступим против него, развернув красное знамя. Если прольется наша кровь, она падет на его голову”. Петиция везде принимается. Рабочие дают клятву, что все они придут в воскресенье на площадь “с женами и детьми”. Сегодня петиция будет подписываться по отдельным районам, а в 2 часа все должны собраться в “Народный дом” на окончательный митинг.

Все это происходит при полном попустительстве полиции, – она убрана отовсюду, хотя во дворах некоторых зданий и спрятаны конные жандармы.

Сегодня на улицах вывешиваются объявления градоначальника, запрещающие сборища и угрожающие вооруженной силой. Рабочими они срываются. Войска стягиваются в город из окрестностей. Трамвайных служащих (кондукторов и кучеров) заставили выйти на работу казаки с обнаженными шашками».

* * *

Относительно числа убитых и раненых известия расходятся. Само собою разумеется, что о точном подсчете нет и речи, а судить на глаз очень трудно. Правительственное сообщение о 96 убитых и 330 раненых, очевидно, лживо, и ему никто не верит. По последним газетным известиям, журналисты 13-го января подали министру внутренних дел список 4600 убитых и раненых, список, составленный репортерами. Конечно, и эта цифра не может быть полной, потому что и днем (не говоря уже о ночи) невозможно было бы подсчитать всех убитых и раненых при всех стычках.

Победа самодержавия над безоружным народом стоила не меньше жертв, чем большие сражения в Маньчжурии. Недаром, как все заграничные корреспонденты сообщают, рабочие Петербурга кричали офицерам, что они успешнее сражаются с русским народом, чем с японцами…

Как мы уже видели, корреспондентские сообщения говорят всего чаще о баррикадах на Васильевском Острове, отчасти на Невском. Правительственное сообщение, вышедшее 10 (23) января, в понедельник, гласит: «Толпа воздвигала баррикады с проволочными заграждениями, с красными флагами на Шлиссельбургском тракте, затем у Нарвской заставы, на Троицком мосту, у Александровского сада, у скверов на Невском. Из окон соседних домов бросали камни и стреляли в войско. Толпа отнимала у полицейских оружие. Оружейная фабрика Шоф была разграблена. В первом и втором участке Васильевского Острова толпа перерезывала телеграфные проволоки и сваливала телеграфные столбы. Разгромлен полицейский участок».

Один французский корреспондент телеграфировал в воскресенье в 2 ч. 50 м.: «Стрельба продолжается. Войска, по-видимому, совершенно потеряли голову. Переходя через Неву, я увидел несколько сигнальных огней и услыхал гром ружейных залпов. На Васильевском Острове баррикады освещены кострами, зажженными стачечниками. Пройти дальше мне не удается. Зловещий звук рожка означает приказ стрелять. Батальон солдат, со штыками наперевес, берет штурмом баррикаду из сваленных саней. Происходит настоящая бойня. Около сотни рабочих остается лежать на поле битвы. Человек пятьдесят раненых пленных проводят мимо меня. Офицер грозит мне пистолетом и приказывает убираться».