Революция в стоп-кадрах

– И мы сделаем. На это можешь рассчитывать. Пока не испарится движок, Шимп не останется без энергии, а последние из нас не сгниют в склепе, словно заплесневевшие фрукты. – Лиан снова оглянулась на оперконтур, хотя все его данные плавали у нас в голове. – Мы свою работу сделали, Сандей. Срок нашей миссии давно вышел. «Эри» не должна была протянуть так долго. Мы сами не должны были, – она перевела дух, глубоко вздохнула. – Мы достаточно потрудились.

– Ты хочешь себя убить? – Я честно не понимала, к чему она клонит.

– Нет. – Лиан покачала головой. – Разумеется, нет.

– Тогда чего ты хочешь? В смысле, мы находимся здесь; где еще мы можем быть?

– Может, на Мадагаскаре? – Она так странно, абсурдно улыбнулась. – Может, нам оставили местечко. Прямо рядом с тупайями.

– Уверена, точно оставили. Судя по той штуке, которую мы недавно видели.

– Боже, Сан. – Ее лицо потухло, словно провалилось в себя. – Я просто хочу домой.

Я решила дать физическому контакту еще один шанс:

– Лиан… это и есть…

– Да, так и есть, – по крайней мере сейчас она не стряхнула мою руку.

– И больше ничего нет. Земля, даже если она все еще существует… она больше не наша. Мы теперь…

– Тупайи, – прошептала Лиан.

– Да. Вроде того.

– Ну тогда, может, для нас еще остался теплый влажный лес, где бы мы могли спрятаться.

– Ты, блядь, неисправима. Оптимистка по жизни. – А потом, когда она не ответила: – Сборка закончилась, Лиан. Пора на отдых. Обещаю: через пару тысяч лет все будет казаться лучше.

Парк и Виктор, изнуренные бесчисленными сборками, решили на запуск не смотреть, а уединились в каюте. Все вместе мы собрались позже, под лазурным небом, чтобы слегка расслабиться перед возвращением в склеп.

Точнее, только трое из нас. Лиан, как обычно, предпочла свое собственное окружение: испещренную солнечными бликами опушку в девственном лесу, сгенерированном на основе какого-то давно помершего южноамериканского архива. Система была достаточно умна, чтобы примирить несовместимые реальности, стратегически разместив нас в чужих сценариях так, чтобы не было неловких накладок. Так мы и сидели – раскинувшись на псевдоподиях в стратосфере или расположившись на заросшей поляне в лесу, – потягивали наркотики и поздравляли друг друга с очередной успешной сборкой. Парк и Виктор – все еще во власти посткоитальной нежности – лежали, закинув ноги друг на друга, Парк рассеянно рисовал пальцем на своем скролле, Лиан сидела в позе лотоса на поде (в этом мире, по крайней мере; в своем она сейчас вполне могла дрейфовать на огромной кувшинке).

Калли нигде не было. Когда я о нем спросила, Виктор ответил:

– Рано ушел спать.

Я махнула бокалом в сторону парковского скролла:

– Что-то новенькое?

– «Заводной механизм в ре миноре».

– И получилось хорошо, – сказал Виктор.

– Да чепуха вышла, – буркнул Парк. – Но я еще не закончил.

– Не чепуха. – Виктор посмотрел на Лиан. – А ты слышала…

Та сидела на месте, сгорбившись, не сводила глаз с плит перед собой.

– Ли?

– У нас был, можно сказать, неприятный инцидент, – объяснила я. – После запуска.

И метнула им запись с гремлином.

Парк посмотрел:

– Однако.

– Это что, челюсти? – поинтересовался Виктор.

– Может, манипуляторы? – предположила я.

Виктор собрал пальцы в щепотку, изображая коготь:

– Может, теперь они так говорят «привет», – потом замолк и через секунду продолжил: – Я, правда, не думаю, что оно реально с нами разговаривало…

– Мы ни на одной волне ничего не слышали.

– Это постчеловеческий брачный ритуал, – предположил Парк.

– А что? Ритуал не глупее прочих, – я пожала плечами. – Если бы они хотели надрать нам зад, то по идее уже могли бы додуматься до пучкового оружия или ракет. В них-то побольше смысла, чем в погоне за нами с разинутой пастью.

Весь этот разговор, разумеется, был для Лиан. Но та по-прежнему молчала, не сводя глаз с земли. Или с какого-то кошмара, который видела под плитами.

Неожиданно замолчали все.

Щелкнуло, оформилось смутное воспоминание:

– А знаете, на что это реально похоже? На тарантула, как там его зовут, не помню, которого пронесли на борт.

Непонимающие взгляды.

– В смысле, спереди. Ну вот тут, где клыки. А эти мелкие каплевидные штуки походят на глаза.

– На борту есть тарантул? – спросил Парк, для начала отпинговав архив и посмотрев, о чем идет речь.

– Необычный. Сконструированный. Он с ним в гробу спит между сменами. Говорит, паук проживет двести активных лет, если на него никто не наступит.

Виктор:

– Да кто говорит-то?

– Ну парень этот, Тарантул, – я окинула взглядом террасу. – Что, его никто не знает?

– Он из другого племени? – предположил Виктор. Иногда Шимп откалывал такой номер, выкидывал члена одного племени на вахту с другим, на случай, если из-за какой-нибудь катастрофы социальная группа уменьшится. Легче интегрироваться в коллектив, который уже знаешь, или типа того.

Я подняла глаза к небесам:

– Шимп? Ты-то знаешь, о ком я?

– К экипажу «Эриофоры» не приписан человек по имени Тарантул, – отрапортовал Шимп.

– Это не имя, у него просто есть тарантул.

– А ты можешь его описать?