Революция. Зов Бесконечности

Ты ничего не понимаешь. Освобождение — это не освобождение «я», а освобождение от «я». Ты должен освободиться от себя. После освобождения тебя больше не будет; ты исчезнешь навсегда. Это не будет твоим освобождением, это будет освобождением именно потому, что тебя больше не будет. Это не твое освобождение — это освобождение от тебя.

И вы должны понять, что очень сложно, практически невозможно, достичь этого самостоятельно. Нечто запредельное должно проникнуть в вас — только тогда вы сможете выйти из себя. Например, вы заснули, вы крепко спите, и вдруг звонит будильник. Звонок будильника врывается извне в ваш сон и нарушает его: вы открываете глаза.

Гурджиев говорил: «Человек — это заключенный, но он так давно живет в тюрьме, что уже забыл, что он заключенный». И эта тюрьма так велика, что он даже не ощущает, что он в тюрьме, потому что не видит ее границ. Эти границы не заметны ему — стены есть, но они очень тонки и прозрачны, они сделаны из чистого стекла, из кристально чистого стекла. И вы уже так давно живете в этой тюрьме, что думаете, что это ваш дом, что это ваша жизнь, что так и должно быть. И до тех пор, пока не придет кто-то извне и не скажет вам: «Это — тюрьма, и я знаю, что такое свобода», — у вас не появится даже желания освободиться.

Мастер — это тот, кто находится вне тюрьмы, это тот, кто пробужден. И он может придумать средства, создать такие условия, чтобы вы пробудились. Он может нарушить ваш сон.

Все медитации, которые вы здесь делаете, это ни что иное, как попытка вывести вас из сна — встряхнуть, потрясти вас настолько глубоко, чтобы это потрясение преодолело все ваши амортизаторы и достигло вас. Закричать — мастер постоянно кричит. Иисус сказал: «Забирайтесь на крыши домов и кричите так громко, как вы только можете».

Мастер — это тот, кто громко кричит. Вы окружены множеством амортизаторов, которые поглощают и глушат все, что приходит извне. Будильник не подействует, если ваши уши закрыты; если у вас в ушах беруши, вы не услышите звонка будильника. Чтобы обезопасить себя, люди создали вокруг себя множество амортизаторов. Иначе жизнь была бы ужасной, просто невыносимой. Каждый момент происходит столько всяких потрясений, что вы не можете позволить, чтобы они все достигали вас. Чтобы избежать плохого, вы создали амортизаторы — однако эти амортизаторы препятствуют прохождению также и хорошего. Спасаясь от врагов, вы закрыли дверь и заперли ее на множество засовов. Но теперь вы недосягаемы также и для друзей.

До тех пор, пока в ваше существо не проникнет луч из запредельного, пока вы не почувствуете вкус запредельного, у вас не возникнет даже желания быть освобожденным. Мастер не дает вам освобождения — он просто создает в вас страстное желание достичь освобождения. Он зажигает в вас неведомую страсть — страсть, которой вы никогда не знали прежде, никогда не испытывали прежде.

Только представьте себе мир, в котором никогда не существовало Будды, в котором никогда не было Христа, в котором Кабир не слагал свои стихи. Выкиньте из истории человечества сотню имен, и ситуация совершенно изменится. Тогда вы вообще не думали бы ни о каком освобождении; вы не думали бы о свободе, о мокше, о нирване. Только благодаря этим немногим людям, которые кричали и продолжают кричать невзирая на то, слышите вы их или нет — только благодаря этим людям слово «свобода» имеет для вас какай-то смысл, только благодаря им слово «освобождение» волнует вас.

Это хорошо, когда человек хочет достичь полного освобождения — тогда он должен выйти за пределы всех верований, и за пределы всех отношений. Но отношения между мастером и учеником — это вовсе не отношения, и это не вера. И он должен выйти за пределы всех традиций — но это также и не традиция. Традиция существует, когда вы продолжаете следовать мертвому мастеру.

К примеру, если вы христианин, вы следуете традиции. Но те люди, которые общались с Иисусом, когда он был жив, не были традиционны. Евреи в то время были традиционны, потому что они следовали Моисею и Аврааму; они были традиционны. Сейчас христиане традиционны. Мои саньясины не традиционны; но когда я уйду, они тоже будут традиционны.

Традиция существует только между мертвым мастером и живым учеником. Но как традиция может существовать между живым мастером и живым учеником? Между ними нет никакой традиции, их отношения непосредственны. Это не вопрос веры, это вопрос доверия.

Второй вопрос:

Я долго искал полностью просветлённого, совершенного мастера и, наконец, нашёл тебя, Ошо. Я хотел бы быть твоим смиренным учеником. Примешь ли ты меня?

Нет. Потому что ты не смиренный и ты не ученик. Ты опасен. Что ты подразумеваешь под «полностью просветленным»? Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то достиг частичного просветления? И что ты подразумеваешь под «совершенным мастером»? Ты когда-нибудь встречал несовершенного мастера?