Революционер на паровом ходу

— Почему-то мне кажется, — ответил он. — Что, при такой чудесной политической логике, партия, обещавшая людям перемены к новой жизни, никогда не решится ни на какие даже малейшие изменения.

— Карл, — раздосадованно вздохнула она. — Вы меня разочаровываете. Вы же врач! Вы знаете, что такое врачебная этика…

— Довольно! — отрезал он решительно. — Скрывать ошибку лечения. Призывать пожертвовать сегодня жизнью одного пациента, ради спасения завтра жизней других. Но вы взялись лечить целую страну. Страна ваш пациент. А может быть и вся планета. И если из-за вашего лечения этот пациент умрёт, то завтра второй попытки уже не будет.

Он замолк. Она не нашла, что ответить сразу. И, пользуясь её молчанием, он перешёл в наступление.

— Вы упрекали меня, теперь извольте выслушать мои упрёки.

— Как вам будет угодно, — ответила она со смирением, подобным нерушимой твердыне, готовой отбить любой натиск.

— Амнистия, — бросил он тогда своё обвинение. — Она объявлена уже давно. Я в лесу не сразу узнал о ней, не сразу добрался сюда. И вот я уже почётный гражданин.

— Так чем вы недовольны?

— Но как же те, кто попал на пальзенские рудники? Людей гнали туда без суда. А тех, кто пытался покинуть тракт, расстреливали митральезами и вылавливали патрулями. Обычных горожан, большинство из которых не только не имели никакого отношения к революции, но даже были вполне лояльны к правительству. Почему амнистия не освободила их?

— Но Карл, — она смотрела на него изумлённо. — Ведь среди них наверняка есть и грабители. Быть может даже те, от кого пострадали вы. А провести следствие теперь очень затруднительно. Невозможно установить кто невиновен. Мы не можем идти на риск, и выпустить виновных.

— Однако это не помешало обвинённого в пытках и убийствах сделать почётным гражданином и пригласить на светский бал, где с ним охотно беседуют министры. Некогда вы призывали меня и других к революции – ради справедливости. Так где же справедливость?

— Карл, с помощью партии постепенно…

— Вы – уже власть! — прикрикнул он на неё, и продолжил уже тише. — Где справедливость?

Она отвела глаза.

— Вы не понимаете. Всё очень непросто. Нужно учитывать экономические реалии. Если людей освободить, они станут возвращаться. Но у них больше нет ни имущества, ни жилья, всё это уже принадлежит другим людям. Они начнут требовать компенсации. У правительства нет средств… — она взглянула на него с надеждой. — Поймите, Карл, это уже случилось, и сделанного не вернуть. И сейчас для всего общества лучше всё оставить как есть.

— А люди пусть так и сидят в шахтах, пока не умрут?

— Но они же там не просто сидят! — ответила она возмущённо. — Конечно же, они там работают. То есть приносят пользу обществу. Кто-то же должен…

— Постойте, — прервал её Карл. — Я что-то не пойму.

Смутное подозрение возникло в его голове.

— Поправьте меня, если я не прав, — начал он. — Пришельцы улетели. Больше не нужно добывать металл для них. Наши собственные потребности многократно меньше… Зачем же нужно столько людей в штольнях?

Она посмотрела на него с улыбкой победительницы.

— Я знала, Карл, что вы умный человек. Наконец-то вы начинаете понимать. Экономика. Промышленность должна работать как прежде. А лучше бы ещё и обеспечивать экономический рост. Мы не можем остановить заводы. А они нуждаются в сырье. Рудники должны продолжать работать. Теперь это будет намного сложнее, ведь пришельцы улетели, и больше нам не получить от них алмазных буров. Рабочих требуется всё больше. Да, я тоже считаю, что это очень печально. Но, Карл, примените ваш изобретательный ум, и предложите решение, как сохранить объёмы производства…

— Зачем?

Она разочарованно вздохнула.

— Мне следовало понять ваши недостатки ещё тогда, когда вы уговаривали меня купить этот дурацкий игровой автомат. Вы заигрались, Карл. Для вас вся жизнь это игра.

— Уж лучше поиграть в автомат, чем как вы играть чужими жизнями и всей планетой.

Воцарилось тягостное молчание.

— Так мы ни к чему не придём, — вздохнула она. — Давайте говорить прямо. Карл, поймите, нам нужно договориться на каких условиях вы войдёте в партию.

— И даже моё недостаточно знатное происхождение не помешает? — удивился он.

— Всё решаемо, — ответила она. — Ну, хорошо, будем играть в открытую. Всё очень просто. Вам нужен брак с достаточно родовитой особой. И это сразу снимет все преграды. Вы станете одним из нас. Разве не замечательный шанс?

Она улыбнулась ему призывно обворожительно. Что он мог ответить?

— Нет уж, увольте-с, — рассмеялся он. — Что-то не имею желания шагать по трупам как вы.

Вмиг она изменилась в лице. Её глаза вспыхнули огнём испепеляющей ярости. Она была хищным голодным ящером, готовым растерзать его.

— Такой, — заметил он ей. — Я вас ещё никогда не видел.