Революционерам. Антология позднего Троцкого

В теоретическом журнале ЦК «Большевик» (31 декабря 1934 г.) напечатана статья Серебровского «О золотой промышленности СССР». Открываем первую страницу: «…под руководством любимого вождя партии и рабочего класса товарища Сталина…»; через три строки: «товарищ Сталин в беседе с американским корреспондентом г. Дюранти…»; еще через пять строк: «сжатый и точный ответ товарища Сталина…»; в конце страницы: «вот что значит по-сталински бороться за золото». Вторая страница: «учит нас великий вождь товарищ Сталин»; через четыре строки: «в ответ на их (большевиков) рапорт (!) товарищ Сталин писал: Поздравляю с успехом…». Ниже на той же странице: «воодушевленные указаниями товарища Сталина»; через одну строку: «партия во главе с товарищем Сталиным»; через две строки: «указания нашей партии и (!!) товарища Сталина». Возьмем конец статьи. На протяжении полустраницы читаем: «указания гениального вождя партии и рабочего класса товарища Сталина…» и через три строки: «слова любимого вождя товарища Сталина…».

Сама сатира стоит безоружной перед этим потоком раболепия! «Любимые вожди» не нуждаются, казалось бы, в том, чтоб им объяснялись в любви пять раз на каждой странице, притом в статье, посвященной не юбилею вождя, а… добыванию золота. С другой стороны, автор статьи, способный на такое пресмыкательство, не может, очевидно, иметь в себе ничего от революционера. Таков этот бывший царский директор крупнейших заводов, ведший борьбу с рабочими, буржуа и патриот, ныне опора режима, член ЦК и стопроцентный сталинец!

Еще пример. Один из столпов нынешней «Правды», Заславский, доказывал в январе этого года недопустимость издавать реакционные романы Достоевского так же, как и «контрреволюционные сочинения Троцкого, Зиновьева и Каменева». Кто такой Заславский? В далеком прошлом – правый бундист (меньшевик из еврейского Бунда), затем буржуазный журналист, ведший в 1917 году самую отвратительную травлю против Ленина и Троцкого как агентов Германии. В статьях Ленина за 1917 год встречается, в виде припева, фраза: «Заславский и подобные ему негодяи». Таким образом Заславский вошел в литературу партии как законченный тип наемного буржуазного клеветника. Во время гражданской войны он скрывался в Киеве в качестве журналиста белых изданий. Только в 1923 году он перешел на сторону советской власти. Сейчас он защищает сталинизм от контрреволюционеров Троцкого, Зиновьева и Каменева! Такими субъектами полна пресса Сталина, в СССР, как и за границей.

Старые кадры большевизма разгромлены. Революционеры заменены чиновниками с гибкой спиною. Марксистская мысль вытеснена страхом, лестью и интригой. Из ленинского Политбюро остался один Сталин: два члена Политбюро политически сломлены и затравлены (Рыков и Томский); два члена – в тюрьме (Зиновьев и Каменев), один – выслан за границу с лишением гражданства (Троцкий). Ленина от репрессий бюрократии, по выражению Крупской, спасла только смерть: не успев посадить его в тюрьму, эпигоны заперли его в мавзолей. Вся ткань правящего слоя переродилась. Якобинцев оттеснили термидорианцы и бонапартисты: большевиков заменили сталинцы.

Для широкого слоя консервативных и отнюдь не бескорыстных Майских, Серебровских и Заславских, больших, средних и малых, Сталин является верховным третейским судьей, деятелем благ и защитником от возможных оппозиций. В соответствии с этим бюрократия доставляет Сталину время от времени санкцию народного плебисцита. Съезды партии, как и съезды советов организуются по одному-единственному критерию: за или против Сталина? Против могут быть только «контрреволюционеры» и с ними поступают как надлежит. Такова нынешняя механика власти. Это бонапартистская механика, другого определения для нее в политическом словаре пока еще найти нельзя.

Различие ролей буржуазного и рабочего государства

Без исторических аналогий нельзя учиться у истории. Но аналогия должна быть конкретна: за чертами сходства нужно не забывать черт различия. Обе революции покончили с феодализмом и крепостничеством. Но одна, в лице самого крайнего своего фланга, лишь тщетно порывалась выйти за пределы буржуазного общества; другая действительно опрокинула буржуазию и создала рабочее государство. Это основное классовое различие, вводящее аналогию в необходимые материальные пределы, имеет решающее значение для прогноза.

После глубокой демократической революции, освобождающей крестьян от крепостного права и наделяющей их землею, феодальная контрреволюция вообще невозможна. Низвергнутая монархия может вернуть себе власть и окружить себя призраками средневековья. Но восстановить экономику феодализма она уже не в силах. Буржуазные отношения, раз освободившись от феодальных пут, развиваются автоматически. Остановить их не может уже никакая внешняя сила: они сами должны вырыть себе могилу, создав предварительно своего могильщика.