Революционное богатство

Уменьшение доли трансатлантической экономической взаимозависимости сопровождалось увеличением торговых споров в связи с тем, что Европейский союз запретил импорт генетически модифицированных продуктов питания и поднял тарифы на американские товары — от меда, бананов и роликовых коньков до ядерных реакторов.

Кроме того, как отметил Уильям А. Рейнш из Национального совета внешней торговли, Евросоюз в 2001 году запретил слияние «Хониуэлл» и «Дженерал Электрик» и оштрафовал «Майкрософт» на 613 миллионов за антиконкурентное поведение, потребовав от него изъять медиа-плейер из программного обеспечения «Виндоус». Со своей стороны, Соединенные Штаты ввели мораторий или урезали квоту на поставки европейской стали, мясной нарезки, шарикоподшипников и макарон.

В 2004 году журнал «Си-эф-оу» сообщил, что «даже в области традиционных предметов торговли отношения между Соединенными Штатами и Евросоюзом упали до самого низкого уровня».

Ситуация еще усугубилась, когда Европа в 2005 году обнародовала план снять эмбарго с поставки оружия в Китай. Это поставило США перед лицом маловероятной, но потенциально возможной угрозы: если Китай нападет на Тайвань, то США, выполняя свои обязательства, могут встретиться там с оружием своих европейских «партнеров».

Однако все эти конфликты — всего лишь слабые симптомы, указывающие на гораздо более серьезные трансатлантические конфликты в будущем.

Расширяющаяся трещина

Последняя конфликтная ситуация, сильно ослабившая связь США и Евросоюза, была спровоцирована разногласиями относительно войны в Ираке, но есть и более фундаментальные силы, подтачивающие этот союз.

Можно сказать, что трещина в альянсе возникла в тот день, когда западные европейцы перестали опасаться нападения со стороны Советского Союза и сделали отсюда вывод, что американские войска и деньги американских налогоплательщиков им более не нужны. Это верно, но и это еще не все объясняет.

Дело в том, что увеличивающийся разрыв на самом деле наметился несколько десятилетий назад, когда США начали менять свое отношение к глубинным основам и строить основанную на знании экономику. В то время европейские страны сосредоточились на восстановлении хозяйства, разрушенного Второй мировой войной, и последующем расширении промышленного производства.

Богатая талантами, передовыми учеными, специалистами в информационных технологиях, футурологами и мыслителями Европа на какое-то время, казалось, устремилась к освоению новых технологических возможностей, но влияние консервативного бизнеса и политиков, воспитанных на доктринах индустриальной эры и не способных мыслить более широко, — оказалось слишком сильным.

Нельзя отрицать, что в последние годы Европа быстрее продвигалась в некоторых передовых областях, таких, например, как использование мобильной связи, чем США. Ее аэробус успешно конкурирует с всепогодным «Боингом». Европа опережает США в сетевых вычислениях. Французы очень сильны в запуске искусственных спутников, и Европа планирует стать достойным соперником Америки в глобальных спутниковых системах. Тим Бернес-Ли, британец, подарил нам Всемирную паутину. Линус Торвальдс, финн, подарил нам операционную систему «Линукс». Европейское космическое агентство в сотрудничестве с HACA разработало проект запуска зонда на Титан, спутник Сатурна. Этот список легко можно продолжить. Однако все эти отдельные успехи следует поместить на более масштабный фон.

На сегодняшний день в способе мышления Европейского союза доминируют ключевые принципы стандартизации, концентрации, максимизации масштабов и централизации. Таким образом, в то время, как основанные на знании экономики движутся от массификации к демассификации продуктов и рынков — и этот процесс сопровождается ростом социального и культурного разнообразия, — Евросоюз нивелирует национальные различия. Восхваляя принцип разнообразия на словах, он на самом деле пытается «гармонизировать» буквально все — от налогов до косметики, от резюме при приеме на работу до правил управления мотоциклом. Вводя общие правила для всех, он на деле выбирает для себя наименее гибкую версию развития.

В Японии и повсюду успех в наукоемкой экономике требует все более и более гибких подходов в бизнесе и правительственных организациях, но Евросоюз специализируется в навязывании негибких, сверху донизу контролируемых систем — даже применительно к бюджетам и принятию решений в финансовой сфере стран-участниц.

Согласно Маастрихтским соглашениям, каждая нация, пользующаяся евро в качестве национальной валюты, обязана сократить бюджетный дефицит до трех процентов своего валового продукта. Это было сделано под давлением Германии, которая в итоге обнаружила, что это ограничение слишком жестко, и сама постоянно нарушала этот негибкий пакт, навязанный ею другим. В 2004 году «Интернэшнл геральд трибюн» отметила, что «приблизительно 6 из 12 членов еврозоны постоянно нарушают эту договоренность».