Революционное богатство

Впрочем, здесь не место обсуждать эти вопросы. Нас интересует другое. С нанотехнологией или без нее мы являемся свидетелями рождения кардинально изменяющейся экономики будущего, которая гораздо более децентрализована, в которой заняты миллионы обменивающихся файлами людей, протребляющих товары для себя и производящих товары для других. Это предполагает появление миллионов мелких производств, использующих передовые инструменты для создания индивидуализированной продукции и протребления, и значительный рост числа искусных ремесленников, которых можно сегодня увидеть на севере Италии.

Конечно, все это пока предложения. Тенденции развиваются в этом направлении, но они могут менять траекторию, искривляться, обращаться вспять и нейтрализовываться контртенденциями.

Тем не менее ясно, что как никогда интенсивно развиваются сложные взаимосвязи между видимой и скрытой экономиками, присутствующими во всех трех доминирующих системах богатства, основанных на сельскохозяйственном производстве, массовом индустриальном и передовом наукоемком.

Будущее преподнесет нам немало сюрпризов. По мере того как все больше бедноты в мире вовлекается в денежную экономику, мы наблюдаем относительное ослабление Первой волны, для которой характерно вызванное нищетой протребление. Зато мы видим рост Третьей волны, относительное увеличение высокотехнологичного протребления, основанного на распространении как никогда мощных и разнообразных новых инструментов в руках обыкновенных индивидов в самых передовых экономиках. Неспособность большинства экономистов признать этот исторический сдвиг мешает им понять сущность революционного богатства и его воздействия на нас и наших детей.

Глава 29 ГОРМОН «ПРОДУЦИВНОСТИ»

Определение: продуцивность — вклад протребителей в продуктивность.

Один из самых необыкновенных примеров роли протребителей в современной истории — то, как они буквально перевернули те привычные способы, какими люди во всем мире работают, играют, живут и думают; и почти для всех это прошло незамеченным.

В предыдущих главах мы показали, как протребители кормят «бесплатным обедом» денежную экономику, создавая богатство в не-денежной экономике. Но нередко протребители идут дальше. Они закачивают в денежную экономику гормон роста. Иными словами, они вносят вклад не только в продукцию, но и в продуцивность.

Вряд ли среди экономистов-традиционалистов найдется хоть один, кто не согласился бы с тем, что лучшим средством лечения больной экономики является повышение производительности. Однако мало кто из них пытался отследить влияние протребления на производительность.

Поскольку почти никто не обращает внимания на этот фактор, в словаре экономистов нет и адекватного термина для обозначения самого феномена. Мы предлагаем назвать его продуцивностью, имея в виду еще один аспект вклада протребителей в видимую часть экономики помимо производства бесплатной стоимости и вливания ее в денежную экономику — реальное ускорение ее роста.

За пределами образования

Многие бизнесмены и экономисты согласятся с тем, что улучшение обучения рабочей силы есть прямой путь к увеличению производительности. Но, как мы уже убедились, трудно найти более дисфункциональную и устаревшую институцию, чем образование, даже в странах с передовой экономикой.

Более того, большинство так называемых реформ основывается на молчаливой предпосылке, что фабричный способ массового образования является единственным способом обучения. Часть из таких реформ подсознательно ставят своей целью повышение эффективности «школьной фабрики» вместо того, чтобы заменить ее новой, «постфабричной» моделью. Большинство реформ базируются на предположении, что обучать могут только учителя.

В результате было упущено из виду одно из самых необыкновенных событий в истории образования.

Началось оно в 1977 году весьма необычным образом. В то время персональные компьютеры практически отсутствовали. Однако к 2003 году только в США их насчитывалось 190000000. Это удивительно, но еще удивительней тот факт, что более 150000000 американцев умеют с ними обращаться. И самое поразительное — то, как они этому научились. Первые компьютеры «Altair-8800» и «Sol-20» представляли собой капризные механизмы, гораздо более громоздкие, чем другая домашняя техника. Они имели кнопки и дискеты, непонятные программы — «софт» (мало кто из американцев понимал, что это такое) и странный словарь DOSовских команд.

Каким же образом столько миллионов людей — больше половины населения страны — справились с этими сложностями? Как они всему этому научились?

Точно известно, чего они при этом не делали. Подавляющее большинство, особенно поначалу, не посещали никаких компьютерных курсов. За незначительным исключением они не получали почти никаких формальных инструкций.