Революционное самоубийство

После освобождения из тюрьмы я целыми месяцами разъезжал по разным городам, встречаясь с товарищами и делая все возможное для организации комитетов помощи Бобби и Эрике. Поездки дали мне возможность оценить проделанную работу в десятках общин. Я увидел доказательства того, что «Черные пантеры» создали действительно сильную организацию. Но нам оставалось сделать еще больше, намного больше. Теперь у нас была основа, на которой можно было создавать мощную общественную силу в стране. Вместе с тем некоторым нашим руководящим товарищам недоставало комплексной идеологии, необходимой для анализа событий и явлений в творческом, динамичном ключе. Мы старались развивать их способность к пониманию на занятиях по политической грамотности. Мы ощутили потребность в отдельном учреждении, которое целенаправленно занималось бы политической подготовкой. После обсуждения в Центральном комитете партии мы основали Идеологический институт в Окленде. Это случилось в декабре 1970 года. Институт был создан с целью обучения наших самых передовых товарищей оценивать события в соответствии с линией партии «Черная пантера». С момента выхода из тюрьмы я очень много думал о новых идеях и концепциях. Однако я не хотел, да и не мог быть единственным, кто занимался разработкой идей и программ. Если им дали бы возможность, другие товарищи тоже смогли бы предложить творческие программы и свежие решения в условиях социальных изменений. Это очень существенно для продвижения революционной мысли. Идеологический институт преуспел в обучении товарищей пониманию диалектического материализма. Около трехсот чернокожих братьев и сестер посещают занятия в институте, чтобы основательно изучить работы великих мыслителей и философов-марксистов.

Тем временем мы продолжали помогать Бобби и Эрике. В одной из поездок в Нью-Хэвен по делам, связанным с подготовкой судебного процесса, я встретился с Эриком Эриксоном, известным автором многих книг, профессором эволюционной психологии в Гарварде. Его сын Кай, по образованию социолог и глава Трамбольского колледжа в Йеле, посчитал, что для меня и его отца было бы интересно провести серию дискуссий. Я согласился, и в начале февраля 1971 года Кай организовал трехдневный семинар в Йельском университете. В семинаре приняли участие два преподавателя университета и четырнадцать студентов — восемь белых и шестеро чернокожих. Встречи проходили в библиотеке издательства университета.

Мне очень нравился Эриксон, и у нас с ним неплохо получилось провести семинары, несмотря на кое-какие трудности с общением в первые два дня. Сначала мы не попадали в такт друг другу, а студенты говорили такие сумасшедшие вещи, что только затрудняли нашу беседу. Они пришли слушать революционные лозунги и пропаганду насилия, и их не удовлетворяло что-то меньшее, чем радикальные решения социальных проблем. Разговор строился вокруг идеологии «Черных пантер». Эриксон увидел обоснованность идеологического подхода нашей партии. Он указал, что два человека могут любить друг друга, если только оба они обладают чувством собственного достоинства. В противном случае их отношения будут уже чем-то иным. Эриксон отметил необходимость понимания того, насколько сложны все проблемы и все взаимоотношения. Он внес немало ясности в нашу беседу, вспомнил свою молодость, когда он был студентом Фрейда, обратился к своим исследованиям, посвященным Ганди и Мартину Лютеру. Несмотря на некоторые разочаровавшие меня моменты, думаю, мы оба узнали друг от друга много нового.

Во время встречи с Эриксоном в Йельском университете моей секретаршей была Конни Мэтьюс, состоявшая в нашей партии. Конни была родом с Вест-индских островов, но потом она перебралась в Европу и какое-то время жила в одной из скандинавских стран. Она утверждала, что бегло говорит на нескольких языках. Конни вступила в нашу партию после того, как услышала выступление Бобби Сила во время одного из его европейских турне. Тогда я был еще в тюрьме. Сначала она занималась организацией групп «Черных пантер» в Европе, а затем переехала в американское посольство в Алжире и перешла под руководство Элдриджа Кливера. Когда оставалось меньше двух месяцев до моего выхода из тюрьмы, Элдридж отправил Конни в Окленд для работы в центральный штаб партии. Там ей велели заниматься подготовкой моих поездок, выступлений и т. д. Мне она показалась не очень надежной, поэтому я несколько раз предлагал отослать ее обратно в Алжир, но Элдридж настаивал на том, чтобы оставить Конни в Окленде.

В конце 1970-х годов Конни вышла замуж за Майкла Тейбора по кличке Сетавайо. Этот парень был членом нашей партии в Нью-Йорке. Он оказался среди участников того самого цирка, который штат назвал делом о заговоре (всего по этому делу обвинялся двадцать один человек).[60] Сетавайо был отличным организатором и неплохим оратором, однако он пострадал от употребления сильных наркотиков и тюрьмы. Он полностью попал под влияние Конни.