Революционный террор в России, 1894—1917

Для чернознаменцев каждый акт насилия против политического гнета в России, каким бы беспричинным и бессмысленным он ни казался обществу, был оправдан в исторической ситуации 1905 года, которая напоминала гражданскую войну. В атмосфере глубокого конфликта и взаимной ненависти восставших рабов и их бывших хозяев освободители народа, каковыми видели себя анархисты, не нуждались в конкретных причинах для мести каждому конкретному представителю самодержавия. Политические убийства должны были быть не заслуженным наказанием, примененным к избранным государственным чиновникам за особенно суровые репрессивные или реакционные действия, а возмездием за саму принадлежность к клану «паразитов-эксплуататоров». Анархисты даже присвоили своему произвольному террору наименование «безмотивного». В соответствии с этой новой идеей, возникшей и распространившейся в 1905 году, политические убийства не требовали прямых причин; любой человек, носивший форму, считался представителем правительства и становился мишенью террористов как враг народа. По мнению приверженцев безмотивного террора, все защитники царского режима, не исключая и тех, кто служил ему по принудительному призыву или просто для заработка, заслуживали смертной казни[24]. Таким образом, принципы безмотивников открывали широкое поле деятельности всем экстремистам, решившим бросить бомбу в военный отряд, казачий разъезд или полицейский патруль.

Более того, по правилам безмотивного террора долгом каждого анархиста являлась борьба с представителями экономического истэблишмента, которые, по мнению чернознаменцев и подобных им групп (таких, как анархисты-индивидуалисты), были не менее виноваты в порабощении народа, чем слуги самодержавия. В борьбе против частной собственности кредо анархистов оправдывало убийства всех промышленников, владельцев заводов и фабрик, их управляющих, помещиков и т. д. – представителей мира капитала, которые являлись эксплуататорами просто в силу занимаемого ими положения[25]. Эти радикалы считали виноватыми в экономическом угнетении «не какой-то строй общества, а каждого, кто поддерживает этот строй и пользуется им в свою пользу»[26]. Ввиду всего этого лидеры анархистов призывали своих последователей без угрызений совести бросать бомбы в театры и рестораны, поскольку такие места были созданы специально для увеселения буржуазии и туда не ходили те, кто не принадлежал к классу эксплуататоров[27]. Такие действия казались особенно целесообразными еще и потому, что, как утверждали анархисты-коммунисты в одной прокламации, «экономический (антибуржуазный) террор в сравнении с политическим является лучшим средством для пропаганды наших идей среди пролетариата»[28]. Анархисты-индивидуалисты шли еще дальше и заявляли, что они вправе нападать и убивать любого, даже если за этим стоят «побуждения только своей воли, единственно для своего собственного самоуслаждения, причем требуется одно лишь сознание у совершающих террористический акт… что, совершая подобный акт, они так или иначе способствуют разрушению буржуазного мира»[29].

Анархисты стремились как к разрушению того, что они считали деспотическим политическим и экономическим строем, так и к уничтожению культурных и духовных основ государства и общества. Представители анархистов-коммунистов санкционировали безмотивный террор против реакционных мыслителей и интеллектуалов и, еще чаще, против духовенства[30]. В глазах анархистов даже символы государственного и духовного порабощения — триумфальные арки, памятники гражданским и военным деятелям, церковные здания — были подходящими объектами для взрывов[31].

Чернознаменные организации набирали большую часть своих кадров из низших слоев общества окраинных областей империи и из мест еврейской черты оседлости[32]. Хотя у анархистов было довольно мало последователей в Центральной России и в столицах, в этих местах тоже действовали небольшие группы, в своем радикализме и фанатизме ни в чем не уступавшие чернознаменцам. Вероятно, наиболее заметной из них была военизированная секта «Безначалие», центр которой находился в 1905 году в Петербурге, а маленькие подразделения — в Киеве, Минске и Варшаве. Как и чернознаменцы, безначальцы называли себя анархистами-коммунистами и тоже были страстными поклонниками безмотивного террора.