Револьвер для адвоката

– На наш взгляд, убийца ее знал, и они, возможно, общались по телефону. Наверное, его имя и номер были в списке контактов. Поэтому убийца предусмотрительно забрал все телефоны, чтобы его нельзя было по ним отследить.

– И телефоны не нашли?

– Не нашли.

– Вы обратились в телефонную компанию и запросили перечень звонков с этих телефонов?

– Мы запросили звонки с айфона, потому что нашли в квартире несколько счетов и узнали номер. Однако одноразовые трубки исчезли, и запросить информацию по ним – когда нет ни телефонов, ни номеров – не представлялось возможным.

Я задумчиво кивнул, словно впервые об этом услышал, и глубже осознал, с какими трудностями столкнулся в этом деле Уиттен.

– Понятно. Итак, возвращаясь к айфону. Вы нашли звонки от мистера Лакосса, или, может, с айфона звонили ему?

– Нет, не нашли. И с айфона ему не звонили.

– Вы нашли какие-нибудь важные звонки? Может, какие-то бросались в глаза?

– Нет, ничего такого.

Здесь я взял паузу и сделал вид, что смотрю в свои записи. Я хотел, чтобы присяжные решили, будто последний ответ детектива меня озадачил.

– В записях, что вы запросили, были все входящие и исходящие звонки с этого телефона?

– Да.

– Даже местные?

– Да, мы смогли получить номера местных звонков.

– И вы их изучили?

– Да.

– Так вы нашли какие-нибудь звонки, входящие или исходящие, которые были важны для расследования?

Форсайт выдвинул протест, сказав, что я повторяю вопрос. Судья велела мне не задерживаться.

Я попросил Уиттена найти в папке с материалами по делу распечатку в три страницы звонков с айфона Глории.

– Это ваши инициалы в нижнем правом углу на первой странице документа?

– Да.

– И вы записали там дату 26 ноября, верно?

– Да, записал.

– А зачем?

– В этот день я получил документ из телефонной компании.

– Но со времени убийства прошло четырнадцать дней. Почему так долго?

– Мне нужно было получить ордер. Это отняло какое-то время, и телефонная компания не сразу смогла предоставить информацию.

– Итак, к тому времени, как вы получили эти записи, Андре Лакосс уже был арестован и обвинен в убийстве, верно?

– Все верно.

– И вы полагали, что убийца уже сидит в тюрьме, верно?

– Да, верно.

– Тогда к чему заниматься записями звонков?

– Арестом расследование не заканчивается. По данному делу мы продолжали изучать все обоснованные версии и анализировать все зацепки.

– Тогда такой вопрос. Вы обнаружили какие-нибудь номера в этом списке, связанные с мистером Лакоссом?

– Нет.

– Ни одного?

– Ни одного.

– А какой-нибудь из перечисленных номеров – здесь, наверное, номеров двести – имел ценность с точки зрения следствия?

– Нет, сэр, не имел.

– Да, кстати, в каком порядке идут номера?

– По частоте. Номера, на которые жертва звонила чаще всего, перечислены первыми, потом они идут в порядке убывания.

Я обратился к последней странице и попросил Уиттена сделать то же самое.

– Получается, на последней странице номера, на которые она звонила всего по разу?

– Верно.

– За какой период вы запросили звонки?

– Ордер был выдан на звонки за последние шесть месяцев.

Я кивнул:

– Детектив, позвольте мне обратить ваше внимание на девятый номер снизу на третьей странице. Вы можете его прочитать вслух для присяжных?

Я услышал шорох, так как Форсайт решил, что я не просто тяну время, и стал листать страницы своей копии этого документа.

– Код района два – один – три, номер шесть – два – один, шестьдесят семь, сто, – прочитал Уиттен.

– И когда набрали этот номер на айфоне Глории Дейтон?

Читая, Уиттен прищурился.

– В шесть сорок семь вечера пятого ноября.

Теперь до Форсайта дошло, куда я вел, и он подскочил, выражая протест:

– Не имеет отношения к делу, ваша честь! Мы и так предоставили стороне защиты огромную свободу, но сколько можно? Адвокат переходит все границы, вдаваясь в частности одного трехминутного звонка. Это не имеет никакого отношения ни к рассматриваемому делу, ни к обвинениям против его клиента.

Улыбнувшись, я покачал головой:

– Ваша честь, мистеру Форсайту прекрасно известно, куда все ведет, и он не хочет, чтобы присяжные это услышали, потому что понимает: карточный домик, который выстроила сторона обвинения, вот-вот рухнет.

Судья в раздумье соединила пальцы рук.

– Объясните, мистер Холлер. И побыстрее.

– Сию же секунду, ваша честь.

Снова сверившись со своими пометками, я активно включился в работу. Протест Форсайта был не что иное, как попытка сбить меня с ритма. Он понимал, что, по существу, шансов у него ноль.

– Итак, детектив Уиттен, этот звонок сделали в шесть сорок семь вечером пятого ноября, всего за неделю до убийства мисс Дейтон, верно?

– Да.

– Как долго он длился?

Уиттен посмотрел в документ.

– Тут говорится, две минуты пятьдесят семь секунд.

– Спасибо. Вы пробили этот номер, когда получили список? Вы его набирали?

– Я не помню.

– Детектив, у вас есть сотовый телефон?

– Есть, но не с собой.

Я залез в карман, достал собственный и попросил разрешения у судьи позволить мне передать его Уиттену.

Форсайт запротестовал, сказав, что я собираюсь показывать фокус, и обвинив меня в том, что я пускаю пыль в глаза.