Ревущая Тьма

Кончики пальцев дрогнули, даруя надежду на скорую подвижность. Я сильнее помассировал руку, как будто мог этим вдохнуть в нее силу. Потрогал незнакомые пальцы. Следы ожогов после схватки с Уванари, напоминание о свинцовом дожде, навсегда исчезли. Исчез и опоясывавший большой палец след от криоожога. Но память о нем стереть было невозможно.

Я рассмеялся и опустил слабый придаток, почесал голову здоровой рукой.

– Что смешного? – спросил механический голос, но я не понял, кто спрашивал – мальчик или девушка.

Кхарн хотел испугать меня этим голосом, ошеломить. Но я не испугался.

– Просто подумал. – Я приподнял новую руку усилием родных плечевых мышц. Она бесполезно колыхнулась. – Сколько еще нужно, чтобы стать как вы? Сколько требуется заменить, чтобы от меня ничего не осталось?

– Пожалуйста, – язвительно произнесла девушка.

Я мигом покраснел:

– Простите. Это неблагодарно с моей стороны.

– Чтобы стать как я, вам еще многое придется заменить, – сказал Кхарн-мальчик.

– Как мы, – поправила его девушка, надув губки, как будто в ней еще жил призрак Сузухи, как будто тело помнило жесты той девочки, хотя ее сознание покинуло его. «Уснуло», как сказал Кхарн.

Кхарн-мальчик снова зловеще улыбнулся – совсем не похоже на Рена:

– Вы всего лишь человек.

Я смотрел на них с восхищением. И мальчик, и девушка были так похожи на отца. Друг на друга. Но в то же время – не похожи. Оба были нетерпеливее старого Кхарна и не настолько мрачны, хотя у них впереди было достаточно времени, чтобы перенять его манеры. Неистовый огонь в глазах мальчика был в новинку, как и демонстративная надменность его сестры. Мне кажется, мы не способны понять, сколько нашей личности заключено в наших телах. Мы считаем, что можем безболезненно переместить мозг или переделать свое тело как угодно, но это не так.

Мои пальцы дрогнули, и я посмотрел на них. Мои новые пальцы. Несмотря на все попытки, кисть по-прежнему бесполезно болталась. Она была точь-в-точь как моя, разве что тяжелее. Я взял ее правой рукой, пощупал кости. По словам Кхарна, они были из адаманта, из какого изготавливали корабельные корпуса или, например, броню Калверта. Если так, то стоило это недешево. Щедрый подарок.

– Благодарю вас, лорд Сагара, – сказал я.

– И я вас, – ответила девушка.

– И я, – добавил мальчик.

Повисла тишина – словно отзвук тех продолжительных пауз, так любимых прежним воплощением Кхарна.

– Вы нас спасли, – сказал он.

– Если бы не я, вы не оказались бы в опасности, – вздохнул я и сглотнул подступивший к горлу ком.

Лорд и леди Воргоссоса почти одновременно кивнули:

– Мы не слепы. Мы знаем, что у вас не было злого умысла. Тем не менее ваши действия помогли нам уцелеть.

«Защити детей», – говорило, предвидело Братство.

Я послушался его приказа и извлек из этого выгоду. Мне почудилось, будто одинокая белая рука помахала мне из полного морской жизни аквариума за спинами Кхарнов. Но оказалось, что это был всего-навсего угорь. Братство осталось на Воргоссосе, далеко от оснащенного смертоносными орудиями корабля. Как же мало я знал тогда о них и о тех ужасах, которые они, созданные еще более чуждыми мне умами, чем сьельсины, были способны принести.

– Как она на вкус? – словно прочитав мои мысли, спросил Кхарн-мальчик.

– Простите, что?

– Кровь, – ухмыльнулся он молочными зубами. Призвук детского голоса придавал словам еще более зловещую окраску. – Насколько мне известно, вы прикончили Аранату и его отпрыска. Имперский пес.

Я чуть не вскочил от возмущения, но опутанные трубками и проводами ноги не послушались. Катетер и калоприемник больно впились в меня, и я скривился.

– Я не пес!

Я вспомнил, как покатилась голова Аранаты, как Нобута испустило дух. Это была настоящая казнь. Я вздрогнул.

Нет. Это была война. Смайт и Кроссфлейна забили, как скот. Несмотря на все наши преступления, на все наши грехи, мы были не такими, как они. Так или иначе, существо, сидевшее в двух обличьях у моей кровати, собиралось меня судить. Существо, торговавшее плотью и обещаниями, как Мефистофель из древней пьесы[50].

– Я слышала интересную историю, – сказала девушка, поглаживая тонкой рукой подлетевший к ней механический глаз. – Ваши солдаты утверждают, что вы умерли и вернулись к жизни. Я живу очень долго, но таких чудес ни разу не видела.

«Чудеса…»

– Они сочиняют.

– Марло, ложь рано или поздно вскрывается, – сказала девушка. – Я собрала вас. Могу разобрать, если будете обманывать. Отвечайте.

Мой взгляд метался от одного дрона к другому. Семнадцать. Глаз было семнадцать. Я был в ловушке, и, даже не будь я подключен к медицинским приборам, драться или бежать не представлялось возможным.

– У вас наверняка есть видеозапись. Отчего бы вам просто не посмотреть?

За моим заявлением последовала тишина. Я удивленно оглянулся по сторонам. Мальчик с девушкой не смотрели на меня, лишь неловко ерзали в тусклом свете аквариума.

– Нет? – удивился я. – У вас нет записи?

Кхарны переглянулись.