Ревущие девяностые. Семена развала

Может быть, иногда мы действительно приближались к тому, как нас расхваливали; но часто мы были в бесконечных спорах об отдельных элементах того, что впоследствии (как будто бы оно было единым целым, без единого шва и трещинки) получило известность, как «экономическая программа» администрации Клинтона. Очень далекая от того, чтобы быть бесшовным единым целым, скорее походившая на перелатанную пеструю смесь решений — иногда смелых, иногда трусливых, иногда принятых единодушно, иногда в результате того, что маленькая группа временно завладевала доверием президента, иногда из самых благих побуждений (потому что мы пеклись о благе страны) и, по крайней мере, в некоторых случаях не из самых благих (потому что особые частные узкоэгоистические интересы представлялись президенту в более убедительной форме, чем общественный интерес). Безусловно, мы не были богами. Мы все имели свою долю в ошибках. То, что рассматривалось как наш наивысший политический успех — сокращение бюджетного дефицита — было достигнуто по причинам, в корне отличным от тех, которые выдвигали защитники политики сокращения дефицита. В конечном счете результаты любой администрации зависят в основном от того, какие карты ей сдает история, и от событий, ей неподвластных, таких, например, как атака террористов 11 сентября 2001 г. Это относится и к нам. Тем не менее делается выбор и принимаются решения, которые рано или поздно окажут определяющее влияние на наследие администрации.

НАСЛЕДСТВО, ПОЛУЧЕННОЕ КЛИНТОНОМ: ИГРА КАРТАМИ, КОТОРЫЕ ОКАЗАЛИСЬ НА РУКАХ

Когда мы собрались в 1993 г. мы поняли, что унаследовали чудовищные проблемы. Мы застали экономику в состоянии вялого «оживления без рабочих мест» после рецессии 1990-1991 гг., но она начала выползать из рецессии задолго до вступления Клинтона в должность — ни в одном квартале 1992 г. не было спада, а в четвертом квартале 1992 г., квартале президентских выборов, экономика показала уверенные 4,3 процента прироста. Тем не менее занятость в 1992 г. оставалась ниже уровня 1990 г. На наше попечение был оставлен огромный бюджетный дефицит, который только возрастал после безумства Рейгана со снижением налогов. Эти налоговые снижения должны были самоокупиться, согласно высосанной из пальца теории, называвшейся «кривой Лаффера» (по имени ее создателя Артура Лаффера[24], преподававшего тогда в Чикагском университете).

'Эта теория утверждала: по мере того как возрастают налоги, люди начинают менее прилежно трудиться и меньше сберегать до такой степени, что налоговые поступления фактически падают! (Идея возникла на почве экономики предложения, которая акцентирует внимание на ограничениях, налагаемых на экономику готовностью людей трудиться и сберегать, в противоположность экономике спроса, которая делает упор на ограничениях, налагаемых на экономику спросом, утверждая, что фирмы не будут производить товары, если их никто не будет покупать. Неопровержимым свидетельством последнего было то, что налоговые ставки нигде на находились на таком уровне, при котором их снижение привело бы к росту налоговых поступлений). В 1992 г. дефицит составил почти 5 процентов от валового внутреннего продукта Америки. Если исключить налоговые поступления, которые надлежало перечислить в Доверительный фонд социального страхования, эта доля еще более возрастала. Статистика такого рода обычно характерна для самых бедных стран мира, но не для его самой богатой.

Бюджетная слабость Америки была только наиболее заметным симптомом серьезности проблем, стоявших перед страной. Америка всегда гордилась своим технологическим превосходством. Однако в результате тестирования в разных дисциплинах, в том числе и математике, американские студенты вдруг оказались позади студентов из так называемых новых развитых экономик Восточной Азии, таких как Сингапур, Тайвань и Южная Корея. Мы все больше формировали нашу аспирантуру в области естественных и технологических наук за счет иностранцев. Преподавая в Стэнфорде и Принстоне, я видел, что эти иностранцы не только получают более высокие отметки на вступительных экзаменах, но и превосходят своих американских коллег в ходе учебного процесса. Даже наше технологическое превосходство, по-видимому, зависит теперь от «утечки мозгов» — Америка переманивает лучшие и наиболее блестящие умы всего мира.