Ревущие девяностые. Семена развала

Можно было подумать, что при таком объеме риска, взятом на себя Индией, по крайней мере, доходность проекта для Энрон должны быть относительно низкой. Ничего подобного: условия контракта были составлены так, что доходность для корпорации до уплаты налогов составляла 25 процентов. Тариф, оговоренный в контракте, приводил посторонних наблюдателей в изумление. До того как в 1995 г. Энрон вынуждена была пересмотреть тариф, он был зафиксирован для энергии, генерированной на Дабхол II, в пределах от 7 до 14 центов за кВтч. Даже после снижения тарифа на 25 процентов — Энрон все еще имела доходность выше предельно допустимой по законам Индии — она была значительно выше, чем тарифы отечественных генерирующих фирм, по некоторым оценкам, более чем в два раза. Условия контракта «принимай или плати неустойку», гарантированные правительством Индии, — обязательства по всему сроку действия контракта составляли свыше 30 млрд долларов (стоимость этого одного контракта приближалась к 7 процентам ВВП страны) — и были большей частью подкреплены гарантиями правительства США через агентство, страхующее от таких рисков, и дополнительными субсидиями, предоставленными Экспортно-импортным банком США. Это заставляет предположить, что здесь не сходятся концы с концами. Почему правительство Индии подписало контракт, когда оно могло обеспечить поставку электроэнергии из других источников на более выгодных условиях? Частичное объяснение состоит в следующем: Соединенные Штаты оказали в данном случае политическое давление. Менеджеры Энрон присоединились к официальному визиту в Индию правительственной делегации США, и американский посол в Индии оказал в данному случае прямое давление. Хотя корпорация утверждала, что были соблюдены положения Закона о коррупционных действиях за рубежом (Foreign Corrupt Practicies Act), запрещающего подкуп чиновников иностранных государств, она не убедила в этом индийцев. Эти подозрения в грубом навязывании в сочетании с очевидно неблагоприятным воздействием на экономику страны — для платежа по своим обязательствам правительство Индии вынуждено было урезать другие инвестиции и социальные расходы — вызвали волну громких протестов.

Вспыхнули беспорядки, и согласно позднейшим сообщениям от Хьюмен Райтс Уотч полиция применила жесткие методы подавления. Справедливо или нет, но обвинили в этом Энрон, что еще больше усилило антагонизм. Когда же правительство Индии потребовало пересмотра контракта, угрожая его расторжением, администрации Буша и Клинтона снова оказали прямое давление на Индию. При администрации Буша как-будто бы были телефонные звонки на вице-президентском уровне, при Клинтоне — на лишь немного более низком. Президентская администрация поставила себя в положение, позволявшее ей совершенно законно оказывать давление по поручению отдельной американской корпорации (которая как бы случайно оказалась крупным спонсором выборных кампаний обеих партий). Можно это объяснить тем, что, поскольку Соединенные Штаты частично гарантировали эти кредиты, деньги американских налогоплательщиков оказались уязвимыми для риска. Но проблема имеет более глубокие корни: почему правительство США гарантировало проект, признанный даже Всемирным банком экономически нежизнеспособным; проект, снижавший конкурентоспособность Индии на мировом рынке, но при этом обеспечивающий Энрон сверхвысокую доходность без принятия на себя корпорацией каких-либо рисков? Каким образом при этом использовались инструменты политического влияния?

ЭНРОН И КЛАНОВО-МАФИОЗНЫЙ КАПИТАЛ АМЕРИКАНСКОГО ОБРАЗЦА

Такая постановка проблемы естественна в свете линии поведения Энрон и связанных с этим политических воздействий. К сожалению, дело с Дабхолом не было единичным случаем. Проблемы возникали в проектах Энрон в Аргентине, Мозамбике и Индонезии. Несмотря на то, что корпорация казалась вскормленной на почве дерегулирования — т.е. исключения государства из экономики — она была корпорацией, процветающей за счет того, что государство проталкивало ее проекты.