Реввоенсовет Республики (6 сентября 1918 г. / 28 августа 1923 г.)

Первым объектом решимости Сталина «смещать чинов» стал, естественно, самый крупный из них — военрук штаба СКВО Е. А. Снесарев. Атака на него велась настойчиво и энергично. 16 июля Сталин послал Ленину большую телеграмму, в которой утверждал (правда, с оговоркой «по-моему»), что военрук Снесарев «очень умело саботирует дело очищения линии Котельниково — Тихорецкая» и вообще «довольно деликатно старается расстроить дело»… Еще через день была послана телеграмма Троцкому, извещавшая, что в Царицыне состоялось совещание, в котором участвовали Сталин, Зедин (военком штаба СКВО), Минин (председатель Царицынского Совета депутатов), Ворошилов, Каменский и другие. Совещание решило «предложить Вам (Троцкому. — С. Л.) удалить Снесарева» и признало необходимым «создать окружной военный совет с оперативными функциями».[195] В состав создаваемого нового военного совета участники совещания предложили внести Сталина, Зедина, специалиста Тритовского, Минина и Ворошилова.

Центральные органы власти вынуждены были уступить натиску царицынцев. Высший военный совет 24 июля постановил:

─ военному совету СКВО «обратиться к непосредственному исполнению его прямых обязанностей» (то есть к решению организационных, административных и хозяйственных задач);

─ образовать военный совет Северного Кавказа, «обнимающий в оперативном отношении районы Донской, Черноморо-Кубанский и Бакинский»;

─ в состав военсовета Северного Кавказа должны войти Сталин и Минин, по представлению которых будет назначен военный руководитель.

В Царицыне на пост военного руководителя выдвинули Ворошилова.

Таким образом, на исходе июля Сталин получил столь желанные военные полномочия. Ему отныне были непосредственно подчинены все войска Царицынского участка фронта, органы государственного и экономического управления Царицына и Царицынского района, а косвенно (через штабы и военкомов создаваемых в Черноморо-Кубанском и Бакинском районах военных советов) и силы и средства всего Южного региона. Способствовала ли такая централизация власти выполнению основной — продовольственной — задачи? Вовсе нет; скорее наоборот, поскольку, как сказано в Краткой биографии Сталина, он «целиком занялся обороной Царицына».

Тем временем красновцы перехватили коммуникации, ведущие к Царицыну с юга и из Царицына на север, к центру страны. Большое информационно-отчетное письмо, отправленное Сталиным 4 августа Ленину, Троцкому и наркому продовольствия Цюрупе, начиналось минорной фразой: «Положение на юге не из легких». Завершается письмо признанием, что до восстановления связи с Северным Кавказом рассчитывать на Царицын в продовольственном отношении не приходится.

В перечне причин, обусловивших такое неприглядное положение, на первое место в письме поставлены: инертность бывшего военрука и «отчасти заговоры привлеченных военруком лиц в разные отделы военного округа». Кратко отмечены и положительные стороны обстановки: началась ликвидация отрядной неразберихи на фронте и «своевременное удаление так называемых специалистов».[196]

Итак, к началу августа 1918 года Сталин «завершил» битву за хлеб и подготовил себе достаточно прочные исходные позиции для последующего, в основном военного, этапа своей деятельности на юге. Он обладал полнотой не только военно-административной, но и командной власти, очистил органы государственного и военного управления от мешавших ему людей, укрепил, по собственному разумению, тылы, и, наконец, обрел в лице Ворошилова надежного и во всем послушного помощника.

Никто теперь не мешал Сталину проявить на деле свои военно-организаторские и полководческие способности. Обстановка позволяла сделать это и даже требовала таких конкретных дел, поскольку Донская армия атамана Краснова, к тому времени значительно выросшая и окрепшая, как раз в последних числах июля перешла к решительным широкомасштабным действиям.

Правильно оценив намерения и группировку сил противника, военрук Снесарев (до его смещения) решил наиболее надежно укрепить северные и северо-западные подступы к Царицыну — сосредоточить там необходимое количество сил и средств, построить линию полевых оборонительных сооружений (окопы, проволочные заграждения) и т. п. Такое решение соответствовало директивному указанию Ленина: все усилия направить не на продвижение вперед, а «на полную и надежную охрану пути от Тихорецкой к Царицыну и от Царицына на север».[197]

Первые самостоятельные решения оперативного характера Сталин и Ворошилов принимали не столько на основе объективной оценки обстановки, сколько исходя из субъективного противостояния любым решениям и действиям «военспецов». В начале августа Сталин докладывал, что он и его новые помощники, отстранив Снесарева от решения оперативных вопросов, сразу же «отменили старые, я бы сказал, преступные приказы» и решили повести «наступление на Калач и на юг, в сторону Тихорецкой».[198]