Резьба по живому

Потом он видит Джун, выряженную во все черное. Одежда смотрится недешево, как будто Джун и впрямь постаралась. Рядом ее сестра Оливия, которую можно узнать по фирменной задумчивой заточке. Он вспоминает, как один раз ее трахнул, когда она нянчила пацанов. Франко с Джун вернулись домой, и Джун, пьянючая, вырубилась прямо на диване. Франко взял ее и перенес на кровать, как мешок с углем. Потом вернулся в гостиную, кивнул на кушетку и сказал Оливии:

– Ну чё, поебемся?

Она ответила, что так нехорошо, но он возразил, что это ж просто ради кайфа. Оливия странно посмотрела на него, однако начала раздеваться. Он подошел к ней и подвел к кушетке, затем прыгнул сверху, молча, агрессивно повалил и отдрючил, грубо лапая за грудь. Все кончилось быстро. После этого она разревелась, а он пробурчал:

– Ебаный в рот, вы, телки, все мóзги мне проебали, – и ушел спать.

Оливия теперь располнела, но еще не дошла до такого нездорового ожирения, как Джун. Черные, безжизненные, как у насекомого, глаза на сальном осповатом лице таращатся на него с таким же выражением, какое было у нее тогда. По ее пухлому телу пробегает заметная дрожь. Пожалуй, это было не настолько противно, как тогда казалось, ведь молодость – это и есть буйно-заводное порево. Если о чем и стóит пожалеть, в этот список не входит то, как ты кому-то вдувал, тем более что эмоциональная связь в этом случае почти на нуле.

Собственная жизнь все больше раздваивается, будто его прошлое прожил за него кто-то другой. Дело не только в том, что он страшно далек от этих мест и окружающих людей: он и сам совершенно другая личность. Основные маньки и тараканы того чувака, которым он когда-то был, кажутся теперь абсолютно дебильными нынешнему обладателю его души и тела. Единственный мостик – это ярость: если его разозлить, он может почувствовать свое прежнее «я». Но в Калифорнии, при его теперешнем образе жизни, мало что может взбесить его до такой степени. Но это в Калифорнии.

Джун ловит его взгляд и подходит. Франко успел бы ее отпихнуть, если бы предугадал, что она обхватит его своими мясистыми лапами.

– Наш мальчик, Фрэнк… – жалобно голосит она, – наш ладный красивый мальчишечка…

Франко смотрит через ее плечо на каменную кладку на фасаде Зала прощания. От Джун так страшно разит куревом, что никаким духáм не перебить эту вонь. Если б он не бросил пить, вполне вероятно, блеванул бы после вчерашнего перепоя.

– Угу, тяжко, базара нет, – цедит он сквозь зубы. – Извини, я на секунду. – И он снимает с себя ее цепкие руки.

К счастью, появляется Майкл в темно-сером костюме, и Джун присасывается к своему второму сыну, пронзительно блея:

– МААЙКЭЛ…

Пользуясь случаем, Франко линяет обратно к Терри. Таксующий порнодеятель болтает с элегантной дамой, которая смотрит на него, кокетливо подняв брови. Но когда Франко подходит, в ушах у него скрежещет хорошо знакомый голос:

– Ты чё не набрал?

Ларри почти такой же – разве что слегка усох с возрастом. У Фрэнка нездоровый интерес к тому, как некоторых с годами разносит, а другие, наоборот, сморщиваются.

– Ларри, – откликается он.

– Я хорошо знал Шона, Фрэнк. – Ларри подходит вплотную и понижает голос: – Старался чутка за ним присматривать. Направлять, – бормочет он, моргая под пристальным взглядом Франко. – Но он снюхался с Антоном Миллером и всей этой братвой. – Теперь Ларри шепчет, вращая глазами и разглядывая гостей: – Заметь, сам-то он проститься с ним не пришел, ага.

Франко не отличил бы Антона Миллера от других парней, но хорошо, что его отсутствие подтверждено. Молодняка здесь, конечно, в избытке. Некоторые украдкой бросают на него уважительные взгляды, другие борзо ухмыляются, как будто прикидывая свои шансы. Один год в Лондоне, еще пять в Калифорнии – и без него тут подрос целый новый мир. Или точнее, до боли знакомый, только укомплектованный другими кадрами.

– Короче, пока ты тут, считай, я полностью к твоим услугам, – говорит Ларри с пафосной церемонностью. – Нужен фургон? Он твой в любое время. Надо где-то перекантоваться? Милости просим ко мне.

– Спасибо, Ларри, – замечает Франко, продолжая разглядывать толпу, – но мне и у сестрицы нормалек.

Майкл стоит слегка в стороне от кучкующихся и болтает с молодым чуваком, у которого жесткий взгляд и печатки на каждом пальце. Франко видит, как оба пялятся на девицу, Фрэнсис Флэнаган. Но сама она не замечает, поскольку таращится на них с Ларри. Тот оборачивается, подмигивает, подзывает ее.

– Фрэнсис от тут тоже знала Шона, – сообщает Ларри, когда она подходит. – Ась, куколка?

– Угу, соболезную типа, – говорит она Франко. Девица и правда красивая: длинная, угловатая нижняя челюсть придает лицу резкость и напряженность, что идеально гармонирует с пронзительным взглядом и поразительной изумрудной зеленью глаз.

– Слыхал, ты была с ним.

Фрэнсис смотрит так, будто он сказал, что она стоит на минном поле. Фрэнк Бегби буквально различает, как в этих выразительных глазах прокручивается кино на ускоренной перемотке.

– Ну, была… и не была… – пугливо отвечает девица.