Резьба по живому

– Замешан или нет, тебе лучше не встревать. – Джон Дик мягко пожимает кисть Фрэнка Бегби, чтобы отвлечь его от парочки. – Он тебя уничтожит, Фрэнк. Ты просто помеха. Он хладнокровный убийца – им управляет даже не эго, а сверхмощные мозги насекомого. Получишь пулю в голову из проезжающей машины – ты даже ничего не заметишь.

– Подбодрите меня еще малехо, – говорит Франко, глядя на свой апельсиновый сок. Он не собирается пить эту срань – так же как и принимать спиртное. «Шотландия? Да они никогда, блядь, не видели настоящего апельсинового сока!»

– БЛЯДУН!!!

Их снова отвлекает поцапавшаяся парочка. Баба уже вскочила на ноги.

– ТЫ ЕБАНЫЙ БЛЯДУН, ДЖИМ МАЛГРЮ! БЛЯДУН И ПИЗДУН! – Она поворачивается, призывая в свидетели всех остальных в баре, включая Франко и Джона.

Мужик, Джим Малгрю, отмахивается от нее тыльной стороной ладони:

– Угу, попизди еще!

Фрэнк Бегби отворачивается. Знает он этот тип. Задроты, которым хочется засосать весь окружающий мир на свою убогую мурыжную орбиту. Утырки вечно закатывают блядскую истерику. «Смотрите на меня. Мне больно. Почувствуйте мою боль».

«Не-а. Вали нахуй».

И вот Джон Дик, человек, которого он очень уважает (а таких раз-два и обчелся), читает ему нотацию:

– Единственный человек, которому ты сейчас вредишь, – это ты сам. Ну и Мелани с детьми – вот против кого ты на самом деле ведешь войну.

– А кто-то про войну говорил? – спрашивает Франко и тут же врубается, что сам же и говорил, еще на похоронах. – Я просто хочу знать, что случилось с моим сыном.

– Войну ведет Антон Миллер, Фрэнк, – тяжело вздыхает Джон. – Не стой у него на пути.

– Дельный совет.

– Но?

– Никаких «но». Это дельный совет, и точка, – с нажимом говорит Франко. – Джон, каждая пизда выносит мне мозг: Антон то, Антон сё. Он грохнул твоего паренька, вся эта срань. Но мне пофиг.

Он качает головой и косится на грызущуюся парочку. Баба демонстративно отвернулась от мужика, но по-прежнему сидит за столиком. Так и хочется ей сказать: «Та съеби ты уже».

– Помнишь того парня, что украл у тебя деньги в Лондоне? Старый приятель, ты мне про него рассказывал? – спрашивает Джон Дик. – Как ты взбесился, когда увидел его много лет спустя, так что, беленея от злости, кинулся через дорогу и даже не заметил встречной машины, которая раздавила тебя всмятку?

«Рентон».

– Марк Рентон. Как я могу забыть? Тот чувак, которого я замочил, Крейг Лиддел, с погонялом Охотник, у нас с ним была старая вражда, и это я первый начал. У меня крыша поехала на этом парне только потому, что он был корешем Рентона. Я думал, он знает, где Рентон, – Франко мрачно смеется, – что они вдвоем с меня угорают. На самом же деле Рентон не имел к Охотнику никакого, блядь, отношения – просто он сдыбался с ним в наркодиспансере, а потом иногда отоваривался у него наркотой. Я вцепился в Охотника только потому, что зациклился на Рентоне. Это было беспонтово. Теперь он труп, а я потерял восемь лет жизни. Из-за какой-то херни, – жалуется он.

– А что ты думаешь об этом Рентоне сейчас?

Фрэнк Бегби натянул нижнюю губу на верхнюю и задумался.

– Ну, его тож можно понять. Ему надо было просто съебать, – признает он, наморщив лоб. – Это смешно, но, по ходу, он единственный настоящий друг, который у меня был.

Джон Дик проводит пальцем по краю своего бокала.

– Ты видишь, к чему привела твоя зацикленность на мести? А теперь для тебя это пустой звук – твоя зацикленность на всех этих людях.

Джон начинает уже напрягать. Он постоянно озадачивает Франко, как и в тюрьме, разговаривая с ним, как никто другой никогда не говорил. «Потому что я вижу тебя насквозь», – сказал ему раз Джон. Это взбесило и завело Фрэнка Бегби, но в конечном итоге очень сильно ему помогло. Потому что он понял: Джон не ведется на то, что сам Франко готов предъявить миру. Но опять-таки все меняется. Возможно, Джон Дик стал просто еще одним человеком в городе, от которого надо шифроваться.

– Конечно вижу, – соглашается Франко. – Если циклишься на ушлепках и путаешься с ними, то становишься одним из них. В этом и был смысл всего – признать, что я угробил свою жизнь на никому не нужное сведение счетов: Ча Моррисон, Сазерленды, Доннелли, Охотник… Я не пополню этот список Антоном Миллером.

Кажется, Джон доволен этим ответом, и настроение у него улучшается.

– Ну так что бы ты сделал, если бы он вошел щас сюда – Рентон, старый дружок этот, который тебя обчистил?

– Хазэ, по ходу, купил бы ему выпить и сказал, что он должен мне пару тыщ с процентами по счетчику за двадцать лет, – смеется Франко.

Теперь уже Джон усмехается вместе с ним.

– Я наблюдал, как ты читал книжки и усердно себя перепрограммировал. И я знаю, скольких трудов это стоило, учитывая твою дислексию.

Наставник смотрит на него с нескрываемым восхищением. От этого Франко всегда чувствовал себя старательным ребятенком. Он не ощущал ничего подобного с тех пор, как к нему проявил интерес дедуля Джок. Лучше бы тогда у него был, например, Джон, а не Джок с его кентярами. Возможно, все сложилось бы иначе.

– Не похерь всего этого. Не возвращайся в черную дыру, Фрэнк.

Фрэнк Бегби задумывается.