Резьба по живому

Лишь тогда до Франко доходит, где он видел эту кривую ушлую ухмылку раньше. Сын еще молод, и потому не сразу замечаешь, что он копия дедули Джока. В эту минуту Франко совершенно уверен, что ему конец, но Майкл наклоняется и протягивает руку:

– А теперь давай, блядь, мосол.

Фрэнку Бегби остается только поднять клешню. Его жизнь буквально в руках Майкла, и он удивляется, когда сын хватает его за лапу и помогает подтянуться и влезть на твердую почву. Франко стоит согнувшись, подпирая бока и пытаясь набрать воздуха в легкие. Нога болит адски, будто сломана.

– Какого… хрена ты на меня нассал… а потом спас?

– Я нассал на тебя, потому что ты старая разъебанная пизда. А спас, потому что ты, блядь, мой отец, – говорит Майкл, – ну и… потому что ты завалил этих мудаков. – Он показывает на хибару, а потом на док за спиной Франко.

– Ну, спасибо хоть за второе, – говорит Фрэнк Бегби, отдышавшись. Он тянет больную ногу, глядя на потемневшую от мочи футболку с намокшим калифорнийским медведем на груди.

– Короче, ты сваливаешь, – утвердительно произносит Майкл. – Я с радостью возьму на себя Антона и Ларри. Ты мне это, по ходу, задолжал.

Судя по бесстрастному взгляду Франко, он согласен. Пусть Майкл мутит что хочет. Это только поможет выйти сухим из воды.

– Хотя бы узнал, кто убил Шона: это все, что мне было надо. – И он тычет пальцем в хазу.

Майкл громко хохочет, качая головой:

– Ларри тебе сказал, что это он? И ты поверил в эту хуйню?

Только теперь до Франко доходит, что нет, не поверил. Он ежится. Солнце зашло, и мокрая футболка холодит кожу.

Второй сын смотрит на Фрэнка Бегби как на придурка. «А что здесь такого?» – думает Франко. Он и есть задроченный придурок с калечной ногой, от которого разит ссаками.

– Он просто пытался тебя развести. Знал, что уже не жилец, и хотел запудрить тебе мозги. – Майкл набычивается, а потом его лицо расплывается в равнодушной ухмылке. – Не-а, этого доставучего ебаного петуха завалил я.

Волна ярости поднимается внутри Франко, но затем словно выходит из тела, взлетая в космос, и он остается полым, почти бесформенным. Он смотрит на Майкла, понимая, что не находит слов. Пытается выдавить из себя фразу:

– Чё… ты чё… родного брательника, бля?

У него в ушах звенит убийственный смех Майкла.

– Ты хоть в курсе, как он заебал все время выдрючиваться со своими блядскими педрилами? – с вызовом говорит тот.

Франко молчит. Он чувствует жгучую ненависть сына, но в этот раз не может ответить тем же. Он выдохся. Сдулся. И концентрируется на дыхании.

– Он тусовался с этой шмарой – с Фрэнсис. Я видел, как ты базарил с ней на похоронах. – Майкл чуть ли не обвиняет. – Угу, она таскалась за ним везде, как цуцик. Эта проблядь давала старой паскуде Ларри, и Антон ее тож дрючил. Все, кроме меня, – ноет Майкл, даже не пытаясь скрыть обиду и ревность. – Я заботился про нее! Оберегал от всех этих торчков, всех этих старых извращенцев, а они обращались с ней как с дерьмом, у них на телефонах были фотки, где она отсасывала им за ебаную наркоту!

Франко старается не отвлекаться от дыхания. Вдох через нос (при этом он всякий раз слышит запах сыновней мочи на своей футболке и волосах), выдох через рот. Руки и икры еще горят после подъема, но нога немного утихла.

– Когда он собрался переехать на хату в Горги, Арби попросил меня отнести ему ключи. Я смекнул, что этот пидорок будет там хранить Миллерову дурь и лавэ, и потому сделал себе запасные ключи в этой конторе в «Сент-Джеймсиз-Центре». Когда я такой подвалил на его старый флэт на Трафальгар-стрит, там была эта Фрэнсис. Даже не глянула на меня, зато всегда сохла за этим пидором, который ее даже, блядь, не трахал. Как это все понимать? – грозно спрашивает он отца.

Франко молчит.

– Короче, примерно через неделю я такой подумал: надо зарулить на флэт в Горги и глянуть, нет ли там чё потырить. Может, ганджубас или лавандосы, ну типа проучить это полупокерское щачло, разосрать его с Антоном. – На лице Майкла вспыхивает злорадная улыбка. – Стучу такой в дверь, решил, что там никого нет, но, когда открыл своим ключом, он такой в отрубе на стуле. Эта Фрэнсис там с ним тоже была, оба упоротые. Я такой пытаюсь ее растормошить, но она убитая шо пиздец. Этот типа мой братик, ебаный пидор и типа твой сынок, – подчеркивает Майкл, – он вроде как очухался. Начинает такой меня поджучивать и выебываться с этим своим наглым фейсом, как всегда, с этим своим гомосячным, хуесосным хлебальником, который никогда, блядь, не затыкался. Смотрит такой на Фрэнсис, а она вусмерть убитая, и мне такой: теперь твой шанс, – и ржет с меня! Прямо мне в лицо! Блядский чокнутый пидарас!

У Франко все плывет и исчезает перед глазами. Как будто из него выдрали все нутро, и осталась сплошная тошнота, и она растекается по телу цикутой.

– От какой он был! – орет ему в лицо Майкл. – ХУЛИ ТЫ РЫЛО ВОРОТИШЬ? ТЫ САМ МЕНЯ ЭТОМУ УЧИЛ! САМ! Ты ж говорил, что все они больные на голову, шибанутые извращенцы!