Резерв высоты

Богданов сделал еще несколько замечаний, потом присед на землю, потер виски и, взглянув на Фадеева, улыбнулся усталой улыбкой.

Анатолий еще никогда не видел Богданова таким. Весь разбор был построен на нем, на Фадееве, и это было справедливо, потому что из оставшихся в живых именно он. Фадеев, наделал больше всего ошибок в бою. Те, кто погиб, заплатили за свои ошибки самой дорогой ценой, жизнью, он лишь получил внушение, правда, он стал еще и «безлошадным», но все равно можно считать, что легко отделался.

Как только Богданов отошел в сторону, Прохоров, повернувшись к Фадееву, сказал:

— Держишься в воздухе хорошо. И Есина прикрыл, чтобы фашисты не расстреляли его в воздухе, — правильно!

— Тяжело было, товарищ старший лейтенант, все-таки друга сбили.

— Кому легко? Ты думаешь, Богданову легко? Надеюсь, твой друг тоже почувствовал, что война — серьезное дело. Прав командир полка, когда упрекал Богданова в том, что эскадрилье везло, беда стороной обходила. Мы и успокоились. А кое-кто зазнался. Вот и не выдержали в трудной схватке. Но не в удаче дело, а в нас. Верно говорил Богданов, мы не были готовы к войне и, самое главное, ненавидеть врага не научились. Запомни, Фадеев: надо учиться ненавидеть врага. Без ненависти его не победишь. Но одного чувства, конечно, мало, нужно и большое умение воевать.

Глава IV

1

— Надежда Петровна! — с порога застрочила Вика. — Я была в университете. В комитете комсомола сказали, что на днях мы тоже поедем на фронт!

— Как на фронт? Зачем? Что ты говоришь, Виктория, одумайся!

— Да, поедем на фронт, рыть окопы. «Все комсомольцы — на оборонительные сооружения!» — это лозунг нашего райкома.

— Я что-то не припомню, чтобы когда-нибудь женщины рыли окопы. Это мужское, если хочешь, солдатское дело. Я не пущу вас, — сказала Фролова-старшая.

— Надежда Петровна, как это вы не пустите, когда этого требует обстановка?

— Какая обстановка?

— Ну как же? Немцы уже перешли через Днепр, скоро будут здесь!

— Ну и что же?

— Как «что же», Надежда Петровна! Что вы говорите!

— Я знаю, что говорю, — как всегда, ровным голосом ответила Надежда Петровна.

— Вика, пойдем на улицу, — позвала подругу Нина.

Как только они оказались за порогом квартиры, Нина попросила:

— Слушай, повтори толком, что ты сказала маме?

— Собираются отряды самообороны, чтобы помочь Красной Армии защищать город, — взволнованно говорила Вика. — Первым делом они едут рыть противотанковые рвы.

— Тогда срочно в райком комсомола! — сказала Нина. — Необходимо узнать порядок отъезда!

В райкоме комсомола их включили в списки добровольцев, объяснили, когда и где собирается отряд самообороны, какие взять с собой вещи, одежду, запас продуктов. Полные новых впечатлений, девушки вышли из райкома.

— Давай зайдем к Шуре Тропининой, — предложила Нина — позовем ее, может быть, и она захочет поехать с нашим отрядом.

— Она в трауре сейчас.

— Что случилось?

— Прислали письмо из части. Глеб не вернулся с боевого задания.

Они шли молча. У Шуры дома никого не оказалось. Подруги оставили записку и направились домой, обсуждая по дороге свои девичьи дела.

— Тебе Фадеев пишет? — спросила Вика.

— Вчера получила первое письмо, — ответила Нина и поинтересовалась: — А тебе Сергей?

— Два прислал.

— В стихах?

— Есть и стихи, но больше пишет о воздушных боях. Я так боюсь за него!

— Да, им нелегко! Мы многого не знаем. Но когда фашисты летают над нашими городами, я тревожусь не столько за себя, сколько за Толю, Сергея… Ведь они каждый день в небе сталкиваются с немцами!

— Вот бы увидеть наших ребят в небе, хоть одним глазком!

— Фантазерка ты, Вика!.. А вообще я тоже об этом мечтаю!

Едва они переступили порог, Надежда Петровна приступила к допросу с пристрастием, и трудно сказать, чем бы закончился этот разговор, если бы не появился отец Вики.

— Здравствуйте, Надежда Петровна! — Галантно раскланиваясь и пожимая протянутую руку, Иван Григорьевич задал вопрос: — Не у вас ли мой пострел?

— Здравствуйте! Где же ей быть? Намутила воды, подбила Нину, и сейчас они собираются «на фронт» — рыть окопы!

— С ума сошли девчонки!

— Я тоже так думаю.

— Ох, доберусь я до нее! Никаких окопов! Завтра из города отправляется последний эшелон наших рабочих с семьями. Поедем на восток. Немцы переправились через Днепр, глядишь, скоро на подворье будут.

— Зачем же тогда рыть окопы?

— Окопы рыть надо. Землю нашу от фашистов защищать надо. Но завод наш за Урал эвакуируется. С директором завода я договорился, он нам на три семьи половину теплушки отводит.

Надежда Петровна удивленно посмотрела на него.

— О чем вы говорите? Что значит — эвакуироваться? А квартира, библиотека, вещи? Куда все это девать? Не оставлять же на произвол судьбы?

— Надежда Петровна, не о квартире и вещах сейчас следует, беспокоиться, о жизни надо думать! Немцы придут, нас с вами уничтожат в первую очередь. Меня как старого большевика, вас как жену генерала Красной Армии.

— Вы уверены, что они действительно расстреливают жен командиров Красной Армии?

— В первую очередь коммунистов, комиссаров, генералов, потом их жен…

— Они этого не сделают, они культурные люди!