Резервация разума

И только после того, как младший сержант Афиногенов, развернувшись через левое плечо, строевым шагом отошел от начальника погранотряда, сам Сорабакин посмотрел сначала на меня, потом на майора Медведя и на офицеров, стоящих за его спиной, и предложил:

– Пойдемте, что ли, в кабинет к начальнику заставы.

Первым пошел в штабной корпус, естественно, сам начальник заставы капитан Светлаков. Мы двинулись за ним. Сержанты, сопровождавшие капитана, остались на месте. Наверное, чтобы не задохнуться при ходьбе.

Майор Медведь пошел с нами, жестом оставив за спиной всех остальных спецназовцев, в том числе, и офицеров своей группы.

Я в этом кабинете еще не был, поскольку в первое посещение заставы разговаривал со Светлаковым сначала просто на улице, потом на наблюдательном пункте. Но не удивился расположению кабинета. Он находился на втором этаже, и двумя окнами выходил на клумбу перед штабом и бетонной дорожкой на плац, то есть, был точно в таком же месте, как и кабинет полковника Сорабакина в штабе погранотряда. Впрочем, удивляться этому не стоило. Как говорил мне Светлаков, Сорабакин много лет командовал пятой заставой, привык к такому расположению своего кабинета, когда из окон много видно, и в штабе погранотряда при первом же ремонте перенес свой кабинет в аналогичное место, хотя сами здания разнились, похоже, не только размерами. Одно крыло штаба погранотряда, видимо, было полностью отдано связистам и прочим техническим службам, поскольку над крышей располагалось антенн, как мне показалось, больше, чем могло поместиться отделов на двух этажах в кабинетах. Видимо, некоторые кабинеты этого крыла располагали несколькими средствами связи. Для погранотряда это естественно. Связь приходилось поддерживать не только со своими подчиненными заставами и с командованием пограничного округа, но и непосредственно с московским командованием. Это я знал еще из предыдущего опыта общения с пограничниками из других погранотрядов. Застава же поддерживала связь только с нарядами, выступившими на охрану границы, с несколькими наблюдательными пунктами, и с самим погранотрядом. То есть, уровень связи был совершенно другой, и не требующий такого большого количества антенн. Конечно, если бы электронный контроль границы осуществлялся через систему радиосвязи или каких-то похожих аналогов, антенн было бы значительно больше. Но любую радиосвязь при современном уровне техники легко заглушить общедоступными даже для дилетантов приборами. И потому электронный контроль осуществляется посредством системы подземных кабелей, а на самых ответственных участках, как мне говорили, используются даже стекловолокнистые кабели[16]. Такая связь не требует использования антенн, и осуществляется в любую погоду, даже когда простая связь действовать не может. И является максимально быстрой, в сравнение с работой на простых кабелях и, особенно, в сравнение с радиосвязью. И это правильно, потому что даже у меня во взводе есть специалист по блокировке любых видов связи. Может при неглубоком залегании кабеля заблокировать даже проводную связь. Но со стекловолокнистой справиться не может. Ее можно разорвать единственным способом – уничтожением какого-то участка кабеля, предположим, взрывом. Приборы на такой кабель не действуют. Правда, в настоящий момент мой специалист находился вместе с другими бойцами в карантине, и привлечь его к работе на границе я не мог, да и необходимости в этом пока не было.

В кабинете капитана Светлакова полковник Сорабакин сразу сел за главный стол хозяина кабинета, предоставив самому Светлакову выбирать место между стульями и подоконником. Подоконник выбрал, кстати, первым я. И капитан предпочел сесть со мной рядом. Благо, окна были большими и обладали широкими подоконниками. Тесноты мы не испытывали.

– Как работать будем? – спросил полковник. И в тоне его отчетливо звучала уверенность в том, что он здесь главный, и он будет решать, кто что и как будет делать. Майор Медведь посмотрел на меня. Мы друг друга поняли, и я согласно кивнул.

– Раздельно. Вы по своему профилю, мы по своему. – членораздельно произнес Медведь.

– То есть? – не понял Сорабакин.

– Вы будете выполнять свои привычные функции, мы будем выполнять свои привычные. Вы – охраняете границу и не допускаете проникновения на нашу территорию стерехов и всех других, мы отправляемся в глубокий рейд по тылам противника, как это и положено делать спецназу ГРУ. Если возникнет необходимость, будем друг друга поддерживать. Общение, видимо, придется осуществлять через сотовую связь в открытом режиме. Потому необходимо будет в словах соблюдать предельную аккуратность, чтобы друг друга не «подставить».

– Значит, вы отклоняете наше участие в общей операции? – удивился полковник.