Резервист

Мужик-тракторист с ППШ в руках матом орал на моложавого мажора в шиншилловой безрукавке и его водителя, сопровождая свои крики пугающими замахами массивным автоматом.

– Вы, сволочи, в трактор сзаду въехали, сволочи! Да вы знаете, твари, что с вами хозяин сделает? Не знаю, что он с вами сделает, но хреновато вам точно будет, мрази! Я ОМОН вызвал, гады, сейчас приедет, пусть с вами разбирается, твари! – На кабине трактора была заметна длинная антенна, как на Олесиной «тойоте». Похоже, неслабая рация на этом агрегате.

– Застряли, япона-мама. По обочине не объехать, паркетники и «газели» не пройдут. Ждем, – прокомментировал все это ехавший впереди Колян.

– Ну что, будем ждать? – повернувшись ко мне, спросила Олеся. И, помолчав, добавила: – Прости меня за мою глупость, хотела, чтобы ты немного поревновал.

– Ладно, все нормально, – ответил я. – Вот только застряли мы, похоже, надолго.

Впрочем, минут через двадцать подъехал серо-зеленый «гелендваген» с надписью «ВВ» на бортах. ОМОН в этом протекторате что-то вроде спецназа, а ВВ выполняют общеармейские и полицейские функции, если я правильно запомнил объяснения Олега.

Из машины вылезли трое, лейтенант и два рядовых. У солдат были АК-103, лейтенант с собой автомат не взял.

Неспешной походкой он подошел к месту ДТП. К нему сразу кинулся мажорчик и начал жаловаться:

– Вы понимаете, этот хам и быдло мне автоматом угрожает! Да мой папа в Москве большой начальник, его сам мэр знает. Вы обязаны заставить этого хама выплатить мне компенсацию за то, что он вел свой вонючий трактор по этой дороге!

– Что?!! Я быдло?! Да я тебя, гламурная морда! – Тракторист кинулся было на мажорчика, но его перехватили солдаты и оттащили в сторону.

А лейтенант прищурился, повернулся к державшему тракториста спецназовцу и приказал:

– Митрохин, ну-ка дай мне демократизатор!

Солдат вытащил из петли на поясе и протянул ему резиновую дубинку.

Я снял с держателя АКСМ и передернул затвор. Если лейтеха попробует ударить этого мужика, вмешаюсь. Как я видел в зеркало заднего вида, Руслан тоже взял свой СКС, а Малик вылез из УАЗа с АКМ в руках.

Лейтеха еще раз согнул дубинку перед носом у тракториста, подмигнул ему и с разворота врезал вдоль спины мажору, потом еще, еще, сбивая визжащую тушку наземь, и еще. С удовлетворением посмотрев на дело рук своих, приподнял гламурчика за шиворот и сказал:

– Слушай, ты… хм… – Тут он поглядел на вышедших из машин женщин из нашей колонны. – Чудило визгливое. Еще раз попробуешь не соблюсти правила дорожного движения – пешком всю жизнь ходить будешь, тележку с навозом толкать, понял? А не дай бог, кого покалечишь своим «мерином», считай себя покойником, ясно?

Лейтенант отошел от рыдающего на земле мажора, размазывающего по лицу красную грязь, и подошел к стоящему молчком водиле или телохранителю.

– Его отцу пришлют счет от Коршунова за поврежденную тележку. Забирай гламура и проваливайте, ясно? – После чего лейтеха подошел к трактористу, осмотрел с ним повреждения, заснял все на цифровую камеру.

Сопровождающие его солдаты ненавязчиво подтолкнули автоматами к машине все еще хлюпающего носом мажора и его охранника. После чего несколько кривомордый внедорожник завелся и уехал, а солдаты, усмехаясь, сели в свою машину.

Тем временем лейтенант подошел к нам, козырнул и представился:

– Лейтенант Внутренних войск Воробьев. Прошу извинить за эту сцену, но таких недоделков только так и можно выучить жить в этом мире по нашим правилам. Они не хотят служить, не хотят уважать других людей и не понимают, почему им нельзя творить все, что хотят, как в Старом Свете.

А у нас в протекторате сотня тысяч населения, из них половина крестьяне и рыбаки. И у этих крестьян и рыбаков на руках больше сорока тысяч единиц пусть устаревшего, но вполне огнестрельного оружия. И мы не имеем права допустить крестьянские бунты.

Ну и, кроме того, мы самая большая акула в наших водах и землях и не позволим никому обижать наших людей. – После чего он повернулся ко мне: – Не вы с Сысоевым подрались?

– А откуда вы знаете? – здорово удивился я.

– Ну нас здесь всего сто тысяч. Большая деревня. А офицеров и прапорщиков ОМОНа и ВВ вообще чуть больше четырех сотен человек. Так что все про всех моментально узнают. Хотя я не уверен, что на месте Николая не попробовал бы отбить вашу девушку. – Лейтенант слегка поклонился подошедшей Олесе. – Не задерживайтесь долго, Коршунов терпеть не может, когда кто-либо колотит его офицеров. Ваше счастье, что Николай был не на службе. Хотя с другой стороны, на службе он так активно к девушкам не подкатывается.

– И что, мне теперь сюда, в Московский протекторат, вход заказан? – хмуро поинтересовался я, а Олеся прижалась к моему плечу. Жаль, если так, Москва мне понравилась, неплохой городок.

– Да нет. Просто поскорее становитесь на воинский учет в Демидовске. Граждан Протектората РА здесь не трогают из-за таких мелочей. Как и нас там. Вообще живем мирно и почти по-добрососедски. Ладно, честь имею, мне пора. Служба! – Лейтенант козырнул и уехал в сторону Одессы.