Резервы человеческой психики

Взгляды философов Древней Греции на сновидения отражали мифологические представления о наличии души у человека, животных и у каждой вещи и были связаны с одухотворением сил и явлений природы. Так, пифагорейцы населяли воздух душами — демонами и героями, посылающими сновидения людям и животным. Согласно Гераклиту, душа во сне неразумна и находится в состоянии забытья, так как выключена из связи с окружающим миром. Однако уже Демокрит высказал замечательную мысль о том, что сущность сновидений заключается в продолжении автоматической работы мозга при отсутствии восприятия. Сократ верил в божественное происхождение сновидений и допускал, что сны могут предвещать будущее. Платон считал сновидения проявлением деятельности души.

Величайший мыслитель древности Аристотель посвятил проблеме сна трактаты «О сне» и «О вещих сновидениях». В первом трактате он попытался дать физиологическое объяснение сна, причем без всяких ссылок на вмешательство в этот процесс души и духов. Сои, по мнению Аристотеля, есть реакция организма на концентрацию, сгущение теплоты в глубине тела. Суждения Аристотеля о природе сновидений, излагаемые в другом трактате, отличаются наблюдательностью и глубиной. Оп отрицает божественное происхождение сновидений и включает их в круг явлений природы. Образы сновидений, по его мнению, — это не что иное, как результат деятельности наших органов чувств. Ощущение, продолжающееся после удаления его источника, есть уже не восприятие, а представление. Следовательно, образы сновидений суть представления.

Снам у греков придавалось особое значение. Существование так называемых вещих снов не подлежало сомнению. Сны толковали в каждом доме, а в особо важных случаях обращались к специалистам — толкователям снов. Древнегреческий историк Плутарх рассказывает, что внук афинского полководца Аристида Аизимах, будучи очень бедным, садился у храма бога Диониса и занимался разгадыванием снов по своей книге.

Заслуживают внимания взгляды на природу сна великого врача древности Гиппократа (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.). В дошедшем до нас сочинении «О сновидениях», принадлежащем одному из его учеников, говорится, что наряду с божественными снами бывают сны, которые вызываются естественными процессами, протекающими в организме. Но предоставим слово самому автору. «Кто имеет правильное понятие о признаках, проявляющихся во сне, — пишет неизвестный ученик Гиппократа, — тот найдет, что они обладают большой силой для всякой вещи. Действительно, душа в то время, когда она обслуживает бодрствующее тело, разделяется между несколькими занятиями и не принадлежит самой себе, но отдает известную долю своей деятельности каждому занятию тела: слуху, зрению, осязанию, ходьбе, всем телесным занятиям; таким образом, рассудок не принадлежит себе. Когда же тело отдыхает, душа, движущаяся и пробегающая части тела, управляет своим собственным жилищем и совершает сама все телесные действия. Действительно, спящее тело не чувствует, а она — душа, — бодрствуя, познает, видит то, что видно, слышит то, что слышно, ходит, осязает, печалится, обдумывает, исполняя на небольшом пространстве, где она есть во время сна, все функции тела. Таким образом, кто умеет здраво судить об этом, знает большую часть мудрости»[77].

Интересно, что содержание сновидений, согласно идеям древнего автора, может являться основанием не только для выводов о состоянии своего здоровья, но и для непосредственных практических действий профилактического характера. Вот как об этом говорится в первоисточнике: «…сновидения, передающие дневные действия или мысли человека в следующую ночь и представляющие правильным образом то, что было сделано или обсуждалось в течение дня, благоприятны для человека, ибо они указывают на здоровье, поскольку душа пребывает в мыслях дня, не будучи тревожима никакой плеторой[78], никаким опустошением и ничем иным, приходящим извне. Когда же сновидения противоречат дневным поступкам и когда сверх того есть борьба или победа, это означает расстройство в теле…» Выступая против толкователей сновидений, которые советуют в этом случае «молиться богам», автор делает вывод: «Молиться — вещь, без сомнения, подходящая и прекрасная, но, призывая богов, нужно и самому помогать себе» (курсив мой. — Л. Г.)[79].