Режим бога

После этого, как-то одновременно, все стали подниматься, завершая свой коллективный визит. Стулья были сдвинуты в стороны, дверь в палату, сразу же открылась и в проеме нарисовался один из офицеров сопровождения. Подслушивали они там, что ли... а может и подслушивали. Работа такая.

- Ну что, герой! - начал заключительную речь Романов - поправляйся скорее, набирайся сил. Все необходимое врачи для этого сделают, - он перевел взгляд на "зава отделением" и тот энергично закивал головой.

Чурбанов тоже придвинулся к кровати и, улыбаясь, сказал:

- Давай, чемпион, заканчивай свою школу и поступай Московскую школу милиции, моя рекомендация тебе обеспечена!

- Не переманивай перспективные кадры, Юрий Михайлович! - притворно нахмурился Романов.

- Ладно тебе, Григорий Васильевич, сочтемся, как-нибудь - засмеялся Чурбанов - одной ведь Родине служим!

Уже, осторожно потряся мне на прощание руку и, двинувшись было к выходу, замминистра остановился, полез в верхний наружный карман кителя, достал маленький белый прямоугольник и протянул мне:

- Вот держи, тут мой телефон указан... на всякий случай, ну и если в милицию надумаешь идти - он опять засмеялся.

Романов тоже пожал мне руку и, улыбаясь, потрепал по голове. Прокурор кивнул и... улыбнулся, совсем, как человек. Генерал Кокушкин повторил "романовский стиль" прощания, а Ретлуев молча подмигнул мне от дверей, где он и просидел всю встречу, вместе с доктором...

...Часа через полтора, все тот же Ретлуев, привел в палату маму. Ну, что сказать... Такое не забудешь!!! Вихрь вопросов, слезы, угрозы "посадить дома гаденыша на цепь", пожелания "чтобы на боксе, вообще, голову отбили", затюканный пристрастным допросом "зав отделением", выставленный из палаты Ретлуев, неосторожно открывший рот, о том "что все уже позади", ну и т.д.

Я был осмотрен с ног до головы, поскольку доктору медицинских наук доверия было немного, зацелован и облит слезами. Где-то через час, буря слегка улеглась, Ретлуеву разрешили вернуться в палату, а измученного "зава" отпустили домой. Но, естественно, только после того, как он лично привел, а палату дежурного врача и оставил номер своего домашнего телефона. Вместе с Ретлуевым в палату проник и Леха.

Затем я с полчаса демонстрировал искусство вранья и виртуозность выкручивания, под восхищенным взглядом Лехи и внимательным - Ретлуева. Версия, выданная маме, выглядела предельно безобидно: шел в музей, услышал крики из подъезда, засунул туда любопытный нос, увидел преступника и врезал ему по голове турником, а он, гад такой, падая поцарапал меня ножом.

- Мам, ты ведь представь, он даже не пытался меня ножом ударить, - я всем видом изображал возмущение - просто от удара по башке его развернуло и ножом он мне случайно поцарапал бок, поскольку уже был без сознания. Прокурор так прямо и сказал, что в нападении на меня преступника, к сожалению, будет не обвинить! Вон товарищ капитан с ним ругался, но прокурор настоял, что эта царапина - случайность.

"Товарищ капитан" изволили невозмутимо кивнуть и промолвили:

- Странная позиция прокуратуры, мы будем с ними спорить в суде.

Я чуть рот не открыл. "Ай, да Ретлуев!.."

Мама, подозрительно слушавшая мою "фэнтази", переключилась на "спятившего прокурора", а затем снова принялась за "чемпиона среди оболтусов". Снижение градуса с "гаденыша" до "оболтуса" позволило мне продолжить, что на соревнования я поперся, потому что у меня "только легкая царапина", а там случайно оторвался пластырь и поэтому "стало кровить" и это заметили.

И тут понеслось по новой, уже за "нелегальное" хождение на бокс! В общем вечер удался!..

31

26.05.78, пятница (мой 96-й день в СССР)

Из больницы меня выписали в пятницу, 19 мая. Перед этим крутили и просвечивали под кучей приборов и взяли все анализы, которые можно было взять! Каждый врач и каждая медсестра считали своим долгом погладить меня по голове и угостить чем-нибудь вкусным. Я всем улыбался и ни от чего вкусного не отказывался. Зачем? Ведь люди от всей души. Слухи по больнице о "раненом герое" распространились моментально, а визит первого секретаря обкома и замминистра МВД в палату к мальчишке, скрыть было, в принципе, нереально.

В больнице маме выписали больничный "по уходу за ребенком", мне хоть и исполнилось уже 14 лет, но, раз у меня была операция, то, оказывается, положено. Целыми днями мы играли с ней в карты, шахматы и домино. Со среды мне разрешили вставать, так что еще добавились и прогулки в огромном больничном парке.

Ежедневно приезжал Леха и, если не работал, то высиживал в палате и гулял с нами целый день. Дважды приезжал с фруктами Ретлуев, врал, что фрукты с родины, наверняка купил на рынке. Впрочем, у меня в палате и так можно было открывать фруктовый ларек, столько всего натащили дедушка и Леха. Да и больничная еда не страдала скудностью или однообразием.

По моим воспоминаниям "первого детства", в обычной больнице, где мне приходилось пару раз оказываться, такого разнообразия не было. Хотя тоже кормили прилично. Но "свердловка" своих пациентов питала вкусно, полезно и обильно!