Режим бога (Последний шаг) (СИ)

— Хм… Псиоников? Я не считала, но думаю, что их вообще не очень много. Но почему бы тебе не спросить у более компетентных людей? Например, у господина Калиостро-старшего. Или у Бароччи? Я все же из другого, так сказать, ведомства… А в чем дело? Почему ты спрашиваешь?

— Да… так… Показалось. Извините.

И Эфимия скрылась в своей комнате.

* * *

Переночевав у Буш-Яновских, утром следующего дня Эфимия отправилась к деду. Полина подкинула ее на своей машине до самого дома Алана Палладаса.

— Ну что ж, передай маме, что она теряет спортивность. Хотя, в принципе, знаешь ли, подарок меня повеселил.

— А что там было?

Буш-Яновская состроила загадочную гримасу, сделала ручкой и, оставив ее на подъездной дорожке, унеслась прочь. Эфимия почесала щеку.

— И эти тетки укоряют меня за картинки на одежде…

Деда, как и ожидалось, дома не было. Эфимия положила на сканер ладонь и пошире раскрыла глаза, чтобы устройство считало рисунок сетчатки.

— Добро пожаловать! — произнесла система, впуская девушку в жилище старого биохимика.

В большой прихожей Палладаса было множество стереоснимков. Эфимия обожала их разглядывать с самого раннего детства. Все уже давно рассаживались в гостиной деда, а она застревала у гардеробной и ела глазами свидетельства былых событий. Здесь улыбалась в концертном костюме навсегда оставшаяся молодой Ефимия Паллада. Здесь папа и мама отвлеклись друг на друга, забыв о том, что их снимают. Здесь во время какого-то важного разговора застали деда Алана, Михаила Савского, Тьерри Шелла и приемного отца Луиса. Здесь было много всего — и маленькие Эфимия с Луисом и его красавицей-матерью, и ее мама в детстве, и молодой Палладас с коллегами-учеными, все в белом и серьезные…

— Деда! — на всякий случай крикнула она, отлепляясь от стереографий. — Может, ты все-таки дома?

В гостиной послышался громкий щелчок. Эфимия заглянула в комнату. Дома у них так включалась голографическая связь, но у деда это могло быть чем угодно — и не всегда безопасным.

На этот раз обошлось: над столом и правда висела голограмма. Это был рабочий кабинет Палладаса, а затем в фокус заскочил и сам дед, привлеченный сигналом вызова.

— А, Фимка! — радостно возопил он, после чего, не обращая внимания на всякие столы и прочую ерунду, попадавшуюся на пути, полез ей навстречу, и через пару секунд его физиономия, роняя изо рта крошки булки или бутерброда, заполонила собой почти все пространство голограммы. — Погоди, линзы поменяю, слепой совсем!

Он исчез и заговорил откуда-то из-под стола:

— А я ведь помнил, что ты приедешь! Всё дома под тебя настроил!

— Деда, а деда! Ты снова в своей лаборатории ночевал, да? — на кванторлингве укорила его Эфимия.

— Не в лаборатории, Фимка, а у Миши в институте…

— Дед, ну мы же с тобой в прошлый раз договаривались! А потом жалуешься, что у тебя спина болит!

— Ты приезжай сюда, я тебе все покажу, не будешь дурных вопросов мне задавать, — он резко распрямился и поморгал в объектив. — Вот! Теперь тебя вижу! Ты там что, грустная? Давай, приезжай, дорогу знаешь. Тут тебе твой тезка хочет что-то сказать…

Тезкой своей внучки Палладас отчего-то величал клеомедянина Эфия по прозвищу Нашептанный, которого около двадцати лет назад они случайно спасли от гибели и привезли на Землю. За прошедшие годы прежний дикарь-пастух не только повзрослел, но и получил хорошее образование. Краем уха Эфимия слышала, что он теперь даже работает с дедом, участвуя в каком-то эксперименте, который затеял академик Савский в своем институте по изучению возможностей человеческой психики. Несколько лет шли разговоры о слиянии управленческой Лаборатории и института, но пока так и оставались разговорами.

Клеомедянин возник на голограмме перед Эфимией и просиял своей неподражаемой улыбкой. Он был в точности таким же и пять, и десять лет назад.

— Вам нужно это увидеть! — сказал он. — Приезжайте!

— Это он тебя увидеть хочет! — встрял дед, высовываясь из-за какого-то кресла весьма сложной конструкции. — Он скромничает.

— О'кей, я еду!

* * *

Институт Савского, как это учреждение называли в народе, стоял наискосок к площади Хранителей, по другую сторону от зеркального монстра Управления. Это была новая, уже послевоенная постройка подковообразной формы и относительно небольшая по сравнению с тем же зданием ВПРУ. Видно их было издалека — с набережной одной из местных речушек, которая казалась кристально чистой и кишела стайками серебристых рыбок.