Режим черной магии

— Я тебе даю шанс повзрослеть, — продолжал он, садясь на диван и раскидывая руки по его спинке. — Плохим я был бы стражем, если бы все время дрался вместо тебя. Они — колдунишки несчастные, ты — демонский род. Что они тебе могут сделать?

Я в досаде взметнула вверх сжатые кулаки:

— А колени у меня вспухли грейпфрутами — это от танцев, что ли? А следы оков — это откуда, а?

Красные глаза Ала глянули на Пирса.

— От игры? — Голос его сочился интересом. — Странности Гордиана Натэниела Пирса вошли в легенду. Отчего, ты думаешь, я так хочу этого поганца? Размер действительно не имеет значения, если уметь делать то, что умеет он.

Я глянула на Пирса. Глаз не было видно за упавшими волнистыми волосами, но на скулах выступили желваки, и руки у пего дрожали, отмеряя молотый кофе в ситечко. По анатомии колдуны до людей сильно не дотягивают, но колдуньи всегда возвращаются к ним.

— Конечно, это все может быть чистая пропаганда, — скачал Ал, вытаскивая из карманчика часы. Мы встретились взглядами, он встал, и меня пробрали мурашки. — Дай-ка я угадаю. — Он направился ко мне точными выверенными шагами. — Этот мелкий чернокнижник вызвал тебя на Западное побережье моим именем, зная, что достанет именно тебя. Потом мотнулся сюда, вызвать тебя прочь из их лап. Наверное, еще скулил, как он тебя, о-ох как он тебя лю-у-у-бит.

Я отступала, пока не уперлась спиной в кухонный стол.

— Ник — мерзавец, — ответила я, испуганная.

Ал подошел ближе, очень близко, слишком близко, и я задержала дыхание. Он не касался меня, но едва-едва. И кружева шевелились у него на шее.

— Главный вопрос вот какой, — прошептал Ал, меряя Пирса взглядом. — Ник не знал, что мое имя у тебя. Значит, ему скачали. И кто же ему сказал, Рэйчел?

— Ковен.

От Ала несло жженым янтарем. Увидев, как я сжалась, он шагнул назад, состроив хмурую физиономию. Я отодвинулась от стола. Колени у меня дрожали.

— Ко-овен, — передразнил меня Ал. — Ладно, ковен. А ковену кто сказал?

Я подумала о Тренте и опустила глаза.

— Не в том проблема, кто сообщил ковену твое имя. Проблема в том, что ковену кто-то сказал о моей способности вызывать магию демонов. Может быть, это был ты — чтобы вынудить меня уйти в безвременье.

Ал фыркнул, отвернулся:

— Рэйчел, Рэйчел, Рэйчел! Ну откуда такие параноидальные мысли? А еще говоришь, что нянька тебе не нужна.

— Не нужна!

Он стоял у стола в элегантно-презрительной позе.

— Тогда веди себя как демон, ведьмочка.

— Я не демон, — возразила я, взглядывая на часы. Черт, уже больше шести. Ник.

— Ты могла бы меня одурачить. — Белая перчатка Ала исчезла. Он рассматривал руку, побелевшие крупные костяшки, сгибая и разгибая пальцы. — Вся эта ситуация весьма и весьма… банальна. — Руку окутал туман, сгустившийся снова в белую перчатку. Внимание Ала снова перешло на меня. — Но надо лучше работать, ласточка, если хочешь, чтобы тебя принимал всерьез хоть кто-нибудь.

— Ты что-то этим хочешь сказать?

Я заметила, что держу руки скрещенными на груди, и заставила себя опустить их.

— Хотелось бы надеяться, — буркнул Пирс, ставя чашку рядом с пыхтящим кофейником.

— Хочу сказать, что ты могла бы достичь превосходных степеней, если бы просто себя заставила! — пожаловался Ал.

Я мотнула головой влево-вправо:

— Не хочу быть демоном. Я хочу всего лишь получить обратно свое имя, чтобы моя жизнь стала хаотичной и непредсказуемой — а не хаотичной и невыносимой.

Ал собрался что-то сказать, набрал воздуху, задержал его, наклонив голову набок, и я похолодела. Стрекозиные крылья.

Медленная улыбка расползлась у Ала на лице, и он посмотрел на меня пристально.

— Джакс! — крикнула я, зная, что пикси где-то здесь, хотя я его не вижу. — Я его не звала. Я его не звала, Джакс! Поверь мне!

Рассыпая струйки зеленой пыльцы, пикси стрелой влетел в кухню и уставился на нас, разинув рот. Одной рукой он придерживал другую, почти закрыв свежую дыру разорванной рубашки.

— Я не звала его! — уверяла я жалобно, и молодой пикси взлетел повыше, шевеля губами, хотя ничего не было слышно. — Джакс, скажи Нику, чтобы не входил!

Джакс метнулся в ту отдушину для пикси, через которую влетел, но было поздно — повернулась дверная ручка.

— Ник, назад! — заорала я, бросаясь к двери.

И охнула, налетев на оказавшегося передо мной Ала. Как в дерево ударилась.

— Ник, не входи! Ник, беги!

Но дверь открылась, и в грохоте ударных из зала и клубе запахов китайского фастфуда в полутемную квартиру вошел Ник. Джакс серебряной струйкой метнулся к нему, в неузнаваемом голосе звучал панический страх.

— Уходи! — крикнула я и споткнулась, когда Ал вдруг исчез и появился в открытой двери за спиной у Ника.

Господи, ну можно ли придумать хуже?

Ал ногой захлопнул дверь:

— Никки, привет!

Можно, оказывается.

Глаза у Ника стали дикими, он развернулся, выронил китайскую еду, рванулся в угол, к выдолбленному на возвышении кругу.

Но ни одного шанса у него не было.

Ал протянул руку в белой перчатке, поймал его за шкирку, как нашкодившего котенка, поднял и встряхнул.

— Ах ты мелочь чернокнижная!

Ник задыхался, подергивая недостающими до пола ногами.