Режим гения. Распорядок дня великих людей

«Два часа работы – потом чашка чая или, например, сходить в магазин для передышки, – рассказывает он. – После перерыва я возвращаюсь к работе, но сами перерывы очень плодотворны, особенно если надо попутно решить какую-то задачу. Не стоит пытаться незамедлительно решать проблемы, лучше переключиться на что-то другое – не всегда, но часто решение придет само собой, всплывет, как пузырек в минералке. Если и не готовое решение, то хоть какая-то гипотеза, которая после проверки окажется верной или же нет».

Сверх того у Рейча нет специальных обрядов или суеверий, связанных с работой. Он не ждет вдохновения, но сам видит, что какие-то вещи получились у него более вдохновенными, а какие-то менее, однако при упорной работе вдохновение рано или поздно придет. «Правил нет, – говорит он. – Нужно принять реальность – прекрасную, на мой взгляд, реальность, которая состоит в том, что каждая вещь приносит свои сюрпризы».

Николсон Бейкер (род. 1957)

Романам Бейкера присущ одержимый, едва ли не безумный интерес к самым обыденным деталям повседневной жизни, так что неудивительно, что автор столь пристален к собственной манере работать и к своему расписанию.

«Вот что я выяснил насчет расписания, – поделился он недавно. – Главное – чтобы оно было новым. Каким угодно, произвольным. Можешь сказать себе: отныне я буду писать только на задней веранде, сидя в резиновых тапочках, и начинать буду с четырех часов вечера. Пожалуйста – если это что-то новенькое, сработает эффект плацебо и поможет работать. Даже если это не совсем так, всегда приятно бодрит – выдумать себе новый режим. Мне приходится делать это для каждой книги, всякий раз что-нибудь новенькое».

Первую свою книгу «Бельэтаж» Бейкер сочинял, работая в различных компаниях в Бостоне и Нью-Йорке. Писал он по большей части во время обеденного перерыва, выжимая максимум из «блаженного и чистого часа свободы» посреди дня, набрасывая заметки для романа, весь сюжет которого сводится к тому, как офисный трутень возвращается на галеру после обеденного перерыва. Затем Бейкер устроился на работу в полутора часах езды от Бостона, купил диктофон и наговаривал текст, одновременно управляя своим автомобилем. Потом и эту работу он бросил и пару месяцев занимался исключительно писательским трудом, по восемь-десять часов в день приводя в порядок и соединяя в последовательный текст все заметки, накопившиеся за обеденные перерывы и переезды.

Следующие книги, по словам Бейкера, не требовали от него такой уж строгости к себе. «Я то и дело откладывал, – признается он, – что-то читал, ждал вдохновения и порой начинал писать не ранее половины третьего».

Чтобы принудить Бейкера к более строгому и эффективному режиму, понадобилась «внешняя» работа: в 1999–2004 гг. Бейкер и его жена руководили Американским газетным архивом, некоммерческой организацией, спасающей уникальные собрания газет, которые обречены на уничтожение. (Это стало сюжетом документальной книги «Сгибание – разгибание: Библиотеки и наступление на бумагу» (Double Fold: Libraries and the Assault on Paper), опубликованной Бейкером в 2001 г.) Поскольку весь день он работал, Бейкер решил последовать примеру Фрэнсис Троллоп и писать спозаранку. Сначала он вставал в 3.30, «но это выходило скверно», и он отсрочил момент вставания до 4.30. «Мне понравилось, мне понравилось само ощущение раннего подъема, – рассказывал он. – Разум будто только что промыли, но он все еще смутен, еще хочется спать. В этом состоянии, как оказалось, я пишу совершенно иначе».

Ему так понравились эти утренние ощущения, что в дальнейшем Бейкер всегда придерживался подобного расписания, а недавно разработал стратегию, позволяющую втиснуть два утра в один день. «Обычный мой день начинается с того, что я просыпаюсь в четыре или в полпятого, – рассказывает он. – Я что-то пишу, иногда пью кофе, иногда обхожусь без него. Пишу примерно полтора часа, и тут меня смаривает сон. Тогда я возвращаюсь в постель и просыпаюсь около половины девятого».

Наступает второе утро: Бейкер болтает с женой, снова пьет кофе, съедает бутерброд с арахисовым маслом и джемом и возвращается к работе, но теперь уже к «дневной» – печатает заметки для документальных произведений, расшифровывает интервью или же редактирует то, что успел набросать с утра. Он откладывает тот момент, когда заглянет в электронную почту, ибо, говорит он, «это меняет все. Стоит обнаружить, что тебя ждут письма, и день приобретает иной вкус, так что я предпочитаю отсрочить это, насколько возможно».