Режимный апокалипсис

Этот медведь объявился в лагере две недели назад, когда они разбили у подножия вулкана лагерь. Пришел ночью, когда они уже спали, и повел себя как самый настоящий вор, стащив огромную сушеную рыбу и две банки сгущенки. Позже эти две банки обнаружили недалеко от лагеря. Пробив когтями жесть, зверь огромной лапой вылизал их до самой последней капельки, так что после него полакомиться не довелось бы даже муравьям. И теперь он появлялся в лагере едва ли не каждый день, будто рассчитывая на угощение, а в их отсутствие бесцеремонно шарил в рюкзаках, в надежде отыскать новую порцию сгущенного молока. Да и Аксенов к нему как-то попривык и смело приближался на расстояние десяти метров, чтобы сделать качественные снимки. Медведь никуда не спешил и никогда не прерывал фотосессию, поворачивался то одним боком, то другим, демонстрируя слежавшуюся на боках шерсть.

Но сейчас было не до снимков, медведь вдруг активно принялся метить территорию, давая понять, что прежней дружбе пришел конец. Чего же такого произошло за прошедшие дни? Может, на него каким-то образом повлияло пробуждение вулкана и заставило его стать агрессивным? Ведь все звери самым неожиданным образом исчезли в радиусе десяти верст, а этот продолжал соседствовать.

— Возможно, ты и прав. Кстати, а куда это ты вдруг неожиданно съехал вчера ночью? Ничего не сказал, просто взял и уехал.

— У меня были кое-какие дела, — не стал вдаваться в подробности Аксенов.

— Это ночью-то? — удивился Игорь Валентинович.

— Нужно было проверить одну фумарольную терму.

— Знаешь, не убедительно… Ты мог бы это сделать и утром. Ну, да ладно, это твое личное дело. Только смотри не попадись, а то тут к тебе одна девушка приходила, — лукаво произнес Игорь Валентинович. — Как перед ней будешь оправдываться?

— Найду, что сказать.

— Я вот удивляюсь тебе, Дима, где бы ты ни находился, обязательно находишь время для каких-то своих амурных дел. Даже здесь, где за сто километров нет ни одного жилья, кроме разве что поселения ительменов. Так ты и тут отличился! Скажи, как это у тебя получается?

— Это секрет. Она себя назвала?

— Ну, ты даешь! Не можешь точно сказать, как ее зовут? У тебя в этой глухомани несколько девиц, что ли? Поделился бы!

Дмитрий едва улыбнулся. Старший научный сотрудник был человеком неженатым и пребывал в деятельном поиске своей второй половины последние лет пятнадцать. Однако его ухаживания ни к чему не приводили — его романы завершались столь же стремительно, как и начинались.

Все-таки настоящей его страстью были извергающиеся вулканы.

— Научу как-нибудь в следующий раз. А что она сказала?

— Сказала, что она — твоя невеста. Я спрашивал, что передать, но она ответила, что подойдет попозже.

Медведь, пометив территорию, достойно удалился на коротких толстых лапах, слегка покачивая жирными боками. Видно, его донимал вулканический раскат, доносившийся из земных недр.

Девушку звали Анфиса, она была студенткой последнего курса медицинского института. Будущий педиатр. С Анфисой Дмитрий познакомился три года назад на двадцатипятилетии своего вузовского приятеля Антона Кубасова, организовавшего банкет на пятьдесят персон. Дмитрий, на тот момент расставшийся со своей девушкой, пребывал не в самом радужном настроении, а потому рассчитывал поднять его в компании веселящейся публики.

В тот день он не думал ни о каком романтическом приключении, все его мысли были сосредоточены на том, чтобы не портить праздник окружающим людям своей унылой физиономией. Кто бы мог предположить, что в тот вечер он повстречает девушку, которая в одночасье вытеснит все его прошлые любовные переживания и станет частью его судьбы. Уже через неделю он удивлялся тому, что каким-то образом мог раньше существовать без ее темно-карих глаз и нежного прикосновения.

Поначалу его поразила внешность девушки, столь нетипичная для жителей средней полосы России. Нельзя сказать, что Анфиса напоминала модель с обложки, демонстрирующую нижнее белье. Она была просто другой. Ни на кого не похожей. Но вместе с тем в ней присутствовала загадка, сравнимая с тысячелетней тайной Шахерезады, да и сама она с миндалевидным разрезом глаз выглядела настоящей восточной чаровницей. Ее слегка скуластое лицо, какое бывает лишь у азиатских женщин, добавляло ей природного очарования. Это было даже не смешение двух кровей, а самый настоящий этнический взрыв. От славян Анфисе достался слегка курносый носик, делавший ее смешной и премиленькой, а кровь камчадалов ей подарила густые черные волосы, неровной волной спадавшие на узкую гибкую спину. А еще отличалась она походкой, совершенно воздушной, как будто бы она не шла, а подкрадывалась к намеченной цели.