Режиссер Советского Союза

Захожу в Универсам рядом с домом и беру несколько булочек с изюмом. Употреблю их утром с кофе. Хлеб обычно покупает тёща, как и большую часть продуктов. Ассортимент в магазине всё-таки слабоват, но я уже привык. Захотелось ещё сыра и вина. Пробиваю на кассе чек и иду за своими покупками.

— Ты сегодня пораньше? — близняшки устраивают небольшой карнавал вокруг вернувшегося отца.

Я же снимаю пальто, сдавая авоську улыбающееся тёще. У самого на душе сразу потеплело. Может, не всё так плохо?

— А что ты принёс? — тут же две любопытные мордашки лезут рассматривать покупки.

Всё-таки хорошо, что ушёл пораньше и решил немного забыть о проблемах. А то чего-то я совсем заработался.

— Булочки пополам? — восклицают в унисон близняшки.

— Так четыре же не делится на три, — шучу над зависшими девчонками.

— Зато хорошо делится на четыре, — слышу голос Зои, вышедшей из спальни, — Я тоже съём одну с утра. И давай прекращай издеваться над детьми, сейчас будем ужинать. И что это у нас за праздник такой? Вино зачем купил?

Нет, сегодня она мне настроение не испортит. Не хочет вина, то выпью сам. Молча иду переодеваться, а желудок уже урчит от ароматных запахов с кухни. Нет, положительно, была бы Анна Михайловна моложе, то женился бы на ней. Шучу, конечно. Но как она замечательно готовит!

* * *

— Значит, говоришь, что успеешь к заседанию комиссии, которую ещё надо пройти?

Сегодня Фурцева максимально строга и весьма суха в беседе. Вообще, вызов на ковёр к моей покровительнице был неожиданным. Марина позвонила на студию и сказала, что меня ждут в министерстве. Никакой особой вины я за собой не чувствую, но небольшой мандраж присутствует.

Пришлось сходу давать полный отчёт по производству фильма. В сроки мы вроде укладываемся, но с большим трудом. Я здесь ещё столкнулся с неприятным фактом — народ особо не напрягается. Если на съёмке я задавал мощный темп, и работали мы фактически на износ, то далее начались проблемы. Монтаж и прочие технические вопросы требуют наличия необходимого персонала. А если они три раза в час курят и потом чаи гоняют, то о каких сроках может идти речь. Пришлось весьма сурово поговорить с частью товарищей. Зато теперь они ведут более здоровый образ жизни. Но надолго ли хватит их энтузиазма?

Министр всё так же давила меня своим строгим видом и интересовалась процессом буквально покадрово. И вдруг совершенно странный вопрос.

— Ты почему демонстративно игнорируешь общественную жизнь коллектива?

От подобной сентенции я чуть язык не проглотил. Вот реально, о какой дополнительной нагрузке может идти речь, если я и так с киностудии не вылезаю? Ещё бы точно знать, что под этим подразумевается.

— На демонстрацию сходил. Взносы плачу, как положено, — отвечаю настороженно.

— Ты дурачка мне здесь не изображай! Собрание проигнорировал, два заседания с политинформацией тоже. Да и на демонстрации ты, говорят, выпивал. Другого места найти не мог?

— Так я же ещё комсомолец и думал, что мне на партийные мероприятия можно не ходить. А про политинформацию даже не слышал. Не факт, что пошёл бы — очень занят был. Но, честно — не знал. Про выпивку врут, я вообще малопьющий, — сам же думаю, какая сука меня сдала.

Некоторое время Фурцева хмуро смотрела на меня. Затем встала и начала медленно ходить по кабинету.

— Алексей, я уже начала сомневаться, не сделала ли большую ошибку. Но ты не переживай, её можно быстро исправить, — обманчиво ласковым тоном произнесла министр, — Ты понимаешь, что жалобы пока складывает в папочку Бритиков? Ну и мне даёт ознакомиться. Рабочие конфликты — ладно, дело житейское. Только уж больно их много за три месяца. Но есть вещи, которые ты не имеешь права игнорировать. Ты, кстати, в партию вступать собираешься?

— Нет. А зачем?

Екатерина Алексеевна посмотрела на меня как на слабоумного и села в своё кресло.

— Потому что вряд ли советская власть будет доверять всякого рода беспартийным нигилистам. Ты же кино собрался снимать, на фестивали ездить. Кто же тебя за границу просто так выпустит? Странно, что я должна объяснять тебе прописные истины. Все наши заслуженные режиссёры — члены партии, а многие вообще фронтовики. Никто не доверит тебе снимать важную картину при наличии сомнительной биографии.