Режиссер Советского Союза

— Так я достаточно образованный человек, — отвечаю с улыбкой, — Сима Иосифовна, которая жила у нас во время войны, учила меня играть на фортепьяно. Нас тогда уплотнили и одну комнату отдали учителю музыки из Белоруссии. Замечательная женщина, ее семья погибла при эвакуации, только сын вернулся живым с войны. Она так и осталась у нас в городе. Работает директором музыкальной школы, если на пенсию не вышла. Четыре года я ходил в изостудию при ДК Текстильщиков, так что и рисовать немного умею. Вторая соседка, Алевтина Казимировна, вроде из бывших, обучала меня французскому. Я и в школе его потом учил. Учительница даже злилась, что школьник знает язык лучше нее. А мама все говорила: мол, учи языки, сынок, в люди выбьешься, дипломатом станешь. Она была очень простой женщиной, всю жизнь работала на местном заводе. Умерла от рака в пятьдесят седьмом, когда я был в армии. Отец еще в сорок третьем погиб, нас с братом мама одна и поднимала.

Чего-то из меня полезли воспоминания прежнего Лехи, которые были ранее недоступны. Глаза Фурцевой покрылись поволокой, будто она сама ухнула в какие-то в свои собственные воспоминания. Можно по-разному относиться к советским правителям, но войну они пережили со своим народом. Не все, сволочей тоже хватало. Но Екатерины Алексеевны это точно не касается. Может, она поэтому и нянчилась со многими деятелями искусств, понимая, что у них была нелегкая судьба в детстве.

— А недавно я понял, что хватит отсиживаться в сторонке. Понимаю, что это звучит нескромно, но я вижу, как можно и нужно снимать интересное кино. Да и других проектов у меня хватает. Вот поэтому взялся со всем старанием, и вроде неплохо получилось, — продолжаю рассказ.

Некоторое время министр молчала.

— Не слишком ли дерзко это звучит от вчерашнего студента и простого помощника режиссера? Насчет твоего видения кино, и не только — тоже есть вопросы. Не слишком ли рано ты начал распускать язык и критиковать заслуженных товарищей, чьи успехи тебе даже не снились. Молчишь? Нечего ответить? Одно дело вещать за спиной, а совсем другое — произнести обвинения в глаза.

А вот здесь она неправа. Не было ничего такого в моих пьяных рассуждениях. Прошелся по кумовству и сластолюбию отдельных товарищей, больших любителей молоденьких девушек. Кстати, надо определить суку, которая меня сдала. В застолье участвовало шесть человек, поэтому задача упрощается. Но сейчас меня одолевали совсем иные чувства. Что-то такое неукротимое и даже злое полезло из нутра. Бывало такое у Алексея, когда его терпение достигало предела. Мог сорваться и с трудом себя контролировал.

— Стукачи и лизоблюды вас неверно информировали. Никакой крамолы в моих речах не было. Заслуги перед страной не являются основанием из фильма в фильм снимать исключительно своих жен и прочих друзей. И тем более никто не дает им права тащить в постель молоденьких девчонок на сорок лет младше. А в лицо кое-кому я могу сказать, что думаю. Только боюсь, вместе со словами еще и набью заслуженную морду.

— Значит так? — Фурцева откинулась на спинку стула и начала нервно барабанить ногтями по столу. — Правильно меня предупреждали, что ты не так прост, как хочешь казаться. Вон как заговорил. И это ты еще ничего не достиг. Может, тебе кто-то из критикуемых дорогу перешел? Что за нездоровые разговоры?

— Если бы они снимали кино на свои деньги, то вопросов бы не возникало. Но раз люди работают на государство, то обязаны вести себя согласно нашим законам. Я не видел в трудовом кодексе пункта об обязательном участии в фильмах жен режиссеров. Про приставания к девушкам, что является завуалированной формой изнасилования, вообще молчу. Сегодня все промолчат, а завтра что? Они в койку уже детей поволокут?

— А ну, молчать! — громкий крик сопровождался ударом по столешнице. — Будешь ты мне здесь еще мораль читать. Особенно про молоденьких девушек.

Похоже, это всё. Вот кто меня за язык тянул? В обычной жизни я более дипломатичен и даже угодлив с начальством. Но нынешний Алексей — совершенно иной типаж. Сначала молчит и терпит, а потом лезет в драку, как берсерк. Но через некоторое время Фурцева успокоилась, подошла к столу и нажала на кнопку. Тут же приоткрылась дверь и появилась голова секретаря.

— Сделай нам чайку, пожалуйста.

Через пару минут на столе, как по мановению волшебной палочки, появился чайник, чашки и вазочка с сушками. Как заботливая хозяюшка, министр лично наполнила мне емкость ароматным чаем, явно не грузинской соломой.

— Давай сменим тему. Ты говорил про новые идеи. Они у тебя с собой? — Фурцева кивает на лежащую рядом со мной папку.

Незаметно делаю вдох, как перед погружением в воду, и достаю первую партию рисунков.

— Наверное, ты в чем-то и прав. Лозунги у вас получились забавные и цепляющие одновременно. Но это же откровенный разврат. Что это за девиз — красивые девушки не для пьяниц? Да и деваха смахивает больше на какую-то американскую актрису или шалашовку. Я подобное к изданию не допущу.