Режиссер Советского Союза

Но сейчас мне плевать на все эти подковерные и прочие мерзкие делишки. Смотрю на футбол — и испытываю чувство искреннего разочарования. Отвратный газон, низкие скорости и просто тягомотина, не говоря о тактике. Все-таки как прибавил в скорости футбол за пятьдесят лет! А ведь на поле есть призеры чемпионата мира. Судья вообще работал на финале этого самого чемпионата, правда, принял весьма спорное решение с голом англичан. Ужас! Еще и неприятный дождик, заморосивший во втором тайме, не прибавил мне хорошего настроения. Даже легенды «Спартака», вроде Крутикова, Логофета, Хусаинова и Маслаченко, находившиеся на поле, не изменили моего негативного отношения к происходящему. Подспудно в голове возникали мысли про несчастную Марченко, что тоже настраивало на минорный лад.

Нет, что-то мне это зрелище совсем не нравится. Наливаю близняшкам чай из термоса и думаю, что лучше схожу-ка я на хоккей. Мой пессимистичный настрой усилился после гола Бышовца. Ну на фиг этот футбол. Сейчас в хоккейном «Спартаке» доигрывает великая красно-белая тройка всех времен и народов в лице братьев Майоровых со Старшиновым. Мы даже разок спихнули с постамента всесоюзный проект под названием ЦСКА. Тоже странная ситуация. Зачем искусственно создавать суперклуб, который высасывает кадры из регионов, убивая конкуренцию? Ведь не все насильно рекрутированные хоккеисты заиграли на высоком уровне. Но карьеру большинству из них сломали, руководствуясь интересами сборной. Решено — буду ходить на хоккей, тем более что следующий год для нас чемпионский.

А еще меня угнетала обстановка на стадионе. Нет, шестьдесят тысяч в будний день — это просто праздник! Но молчащие трибуны, начинающие проявлять эмоции только в момент атак «Спартака», выглядели крайне убого. Я разок свистнул и крикнул классическое «Судью на мыло!». Так Зоя сразу сказала, что сейчас уйдет и заберет детей, если я продолжу хулиганить. Это я даже наши красно-белые речёвки не прокричал. Боюсь, что милиция поддержала бы мою благоверную, и отправила отдыхать на пару суток нарушителя общественного спокойствия. Скукотища.

В итоге мы ушли минут за десять до конца матча. Близняшки все так же скакали, как кузнечики. Только Зоя на них прикрикивала, заставляя вернуться под зонт.

— Ты понимаешь, что за каждый образ придется сражаться с различными комиссиями?

Сегодня Фурцева какая-то раздраженная и даже не скрывает своего плохого настроения. Вот неудачно я к ней зашел с финальными вариантами нашей работы. Упахался капитально, а здесь еще какими-то госприемками пугают. Понятно, что всяким вислощеким и толстожопым товарищам дали команду «не пущать». Вернее, выдерживать все направления искусства строго в идеологических рамках. Только забыли предупредить, где эти самые границы допустимого находятся.

— Это что за пожарный? Почему он полуголый? И чего это на нем такая каска? — продолжала неистовствовать министр.

Не знаю, что на нее нашло, но дело серьезное. И явно календарь просто причина для выражения недовольства. Наверное, какие-то разборки на советском политическом Олимпе. У меня настроение не менее минорное. Вернее, оно было весьма агрессивным. Ознакомился я более детально с продуктами советской полиграфии и откровенно разочаровался. Как можно гнать такую хрень? При этом календари активно раскупаются, хотя для госструктур это не особо важно. Есть план — напечатали и отгрузили книжным магазинам. А далее — не их забота. Хотя открытки, особенно первомайские, мне очень понравились. Там посыл такой… правильный и добрый. Еще бумага на удивление качественная. Но глянец А-3 формата под большим вопросом. Хотя перекидной календарь в принципе сделать можно.

— Человек после тушения пожара расстегнул форму. Он же не с оголенным торсом, дабы запрещать подобное. А каску я взял в музее, так как современные выглядят излишне серо. А эта — металлическая и блестящая, прямо как пожарные с детских картинок.

Спорим уже полчаса. Министр долго рассматривала снимки, хмыкала, но молчала. Затем надолго задумалась и начала меня песочить. Но я нынешний — не чета прежнему Алексею, чтобы соглашаться с безосновательной критикой начальства. Еще и проделана колоссальная работа, которая порядком меня вымотала.

— Серо ему. Может, для тебя и жизнь простого человека недостаточно яркая?

— Екатерина Алексеевна, объясните, что вам конкретно не нравится? Как по мне, так люди замечательно вошли в образ. Передать одной фотографией столько эмоций — не каждому дано. Это же не американская пошлятина и даже не провокационный Пирелли. Здесь показан человек труда, пусть мы и слегка идеализировали образы. Вон у нас даже «шахтер» Корольков квас пьет, а не пиво.

— А ты откуда про итальянский календарь знаешь? Я-то понятно — в командировке видела эти провокационные работы. — Странно, но Фурцева прицепилась к моему знанию о всемирно известном глянце.

— Показывали. Да и откуда я, по-вашему, взял идею?